С прислугой Иващенко поступил по-своему — пользуясь возможностями Царской Службы Безопасности, поднял дела царской армии. Нашел ветеранов, которые еще были достаточно крепки и здоровы, чтобы нести службу, а затем разослал им предложения. Стать Слугами вновь образованного рода Иващенко, героя кампании в Британской империи, кавалера «Андрея Первозванного», и такого же насквозь военного человека, как и они сами.

Многие, разумеется, отказались, но и тех, кто выразил согласие, хватало, чтобы обслуживать особняк и охранять боярина.

— Федор Ильич, накрывайте ужин, — махнул рукой Ростислав Владимирович.

— Будет исполнено, господин подполковник.

Проводив его взглядом, Иващенко вздохнул. Обращались к нему либо по имени и отчеству, либо по званию. И никакие увещевания не могли этого исправить. Он и сам порой обращался к своим людям точно так же. И не видел в том ничего зазорного.

Поднявшись в свою комнату, Ростислав Владимирович быстро сбросил одежду и ополоснулся под душем. Светские развлечения, которые он был обязан теперь посещать, серьезно утомляли, но Иващенко не роптал, исполняя волю цесаревича. Не столько мечтая о должности в Министерстве Обороны, сколько потому что привык выполнять приказы.

Приведя себя в порядок, боярин оделся в приличный домашний костюм, и направился в малую столовую. Здесь для него уже накрыли ужин, а так как гостей боярин не ждал, то и людей отпустил отдыхать — переложить из тарелки в тарелку Ростислав Владимирович был способен и самостоятельно.

Мысли подполковника то и дело возвращались к прошедшему вечеру в салоне.

Страсти вокруг него немного улеглись, Ростислав Владимирович вошел в общество и даже влился в компанию участников клуба ветеранов под председательством Ивана Михайловича Соколова. На членство еще не претендовал, но эти люди уже приняли как своего. И хотя их боевой опыт сильно разнился, к мнению боярина прислушивались.

На этом вечере, впрочем, как и на любых других, присутствовало немало девушек из благородных семей. Большинство, разумеется, уже помолвлены, и в их сторону подполковник старался не смотреть.

На нем девицы не висли, держась отстраненно: это мужчинам он был ясен, а вот в качестве будущего супруга пока оставался темной лошадкой. Фигура, конечно, соблазнительная: обласкан правящей семьей, на груди красуются награды. Однако как сможет вести род, пока было непонятно. Так что дальше вежливого общения с ним на данный момент не заходили.

Было лишь одно исключение: боярышня Строганова.

Варвара Васильевна была девятнадцатилетней хрупкой и красивой девушкой. Она напоминала Ростиславу Владимировичу фарфоровую статуэтку. Рядом с ним ей приходилось запрокидывать голову, чтобы смотреть подполковнику в глаза. От этого складывалось впечатление, что она совершенно беззащитна.

Но острый ум и не менее острый язык служили ей неплохим оружием. В чем сам подполковник не раз был свидетелем, когда Варвара Васильевна Строганова отказывала претендующим на танец с ней аристократам. Не всем, разумеется, но те, кто девушке не нравился, рисковали нарваться на серьезный отпор.

В девичестве боярышня задержалась, так как прошлый жених разорвал помолвку перед самой свадьбой. По интересному поводу — брат Варвары, Василий Васильевич, ушел служить в армейскую разведку, где и узнал о темных делишках будущего зятя. И надавил, заставив отказаться от свадьбы.

Собственно, на этом фоне они и нашли общий язык. Боярич Строганов служил в военной разведке, а Иващенко имел за плечами армейский опыт и даже звание получил по линии Царской Службы Безопасности.

Однако о том, что цесаревич обещал указать на подходящую невесту, Ростислав Владимирович не забывал. В разговорах с Варварой Васильевной лишнего себе не позволял и держался дружески.

А сегодня случилось то, что требовало осмысления.

— Мне кажется, вы немного перепутали, Олег Дмитриевич, — произнесла Варвара Васильевна, вырывая руку из пальцев уже изрядно выпившего смоленского боярича. — Все знают, что вы завсегдатай публичных домов. Но я — не жрица любви. Прошу вас, отойдите.

Олег Дмитриевич не послушался, продолжая тянуть к ней руки. Дело происходило в коридоре особняка, и свидетелей у разговора не имелось. Кроме Иващенко, который до сих пор пользовался линзами князя Романова.