Она выжала газ, и фургон начал набирать скорость. Вскоре цифровой индикатор перевалил за сотню. А дорога-то была не ахти. Так что их всё время потряхивало.

– Вон тот лесок впереди особенно подозрителен. – Айви легонько качнула рулём и перевела машину на полосу встречного движения. – Примыкает вплотную к дороге, ничего не видно. Если бы я устраивала засаду, то именно там.

Интуиция её не подвела. Что-то похожее на молнию, но не столь быстрое и ослепительное, пролетело параллельно асфальту и ударило в двигатель, отчего тот практически сразу заглох. Айви успела выжать сцепление и перекинуть рычаг на нейтральную передачу. Фургон продолжил катиться по инерции в почти полной тишине, лишь поскрипывая рессорами и шурша шинами. Впрочем, и относительная тишина продолжалась недолго. Позади раздался громкий треск двухтактных моторов, многоголосый рёв пропитых глоток, залихватский свист. Заглянув в зеркало, Николай увидел, что из леска на трассу выбирается целая эскадра длинных хромированных мотоциклов и (а иначе про такие агрегаты не скажешь) ложится на курс преследования. Оседлавшие монстров байкеры в коже и в очках, без касок, но в допотопных кожаных или даже танкистских шлемах кричали что-то, размахивая оружием – револьверами и дробовиками.

– Отгоните их, – тоном, не терпящим возражений, велела Айви. – А я попытаюсь запустить двигатель. И вот что, – добавила она, чуть подумав. – Они пришли за нашими жизнями скорее всего, так что валите тварей без сожаления.

Николаю стало не по себе. И не столько от близкой опасности – её он толком пока не почувствовал, не распробовал, а от мысли, что придётся стрелять в живых людей, которые не сделали ему пока что ничего плохого. Может, Айви вообще ошиблась, и эти байкеры просто катаются на пустынной дороге? Где же им ещё кататься? Не то чтобы он считал подобное племя добродушными интеллигентными людьми, но одежда, сленг и стиль жизни – ещё не причина для расстрела. Он, Грачевский, и сам далеко не праведник в этом смысле. Правда, в руках байкеров не бутылки из-под портвейна и не пивные банки, а стволы. Но оружие вполне может оказаться бутафорским или травматическим, или носимым ради форса. И только когда раздались первые выстрелы, он понял, что случайности никакой нет, что эти уроды пришли именно за ними, и отстреливаться, так или иначе, придётся.

– Так или иначе… – пробормотал он вслух.

– Что? – переспросила Айви.

– Нет, ничего.

Ни так, ни иначе у него не получалось. Потому что понимание опасности вовсе не означало, что он готов выбраться на крышу или высунуться в окно до пояса. Как раз напротив, страх из предчувствия стал реальным, а моральный барьер благополучно рухнул.

– Ну что вы раздумываете?

Девушка злилась на его нерешительность, а Николай начал злиться на неё за прессинг. Он всё же опустил боковое стекло и, высунув руки с автоматом до локтя, выпустил половину рожка куда-то назад, на удачу, не целясь.

– Так вы ни в кого не попадёте, – с упрёком в голосе заявила Айви.

Он промолчал, с трудом сдерживая себя, чтобы не рявкнуть в ответ. Он ещё не созрел, чтобы признаваться девушке, что ему страшно. Подставляться под пули не хотелось тоже.

Всё это время Айви пыталась перезапустить двигатель. Так по крайней мере понял Грачевский. Нет, она не втыкала рычаг коробки передач, чтобы использовать для запуска инерцию движения, и не щёлкала тумблерами и кнопками, пытаясь реанимировать отказавшую электрику. Она шептала слова. Молитву? Заклинание? Призыв о помощи к какой-нибудь мистической силе? Чем бы это ни было, толку пока что оказалось мало.

В перерыве между заклинаниями Айви ещё раз взглянула на спутника, а потом вдруг положила ладонь на его руку. Прикосновение неожиданно успокоило Николая. Страх сжался в комок, точно его погрузили в воду и опустили на дно океанской впадины. Зато навстречу ему из глубин поднималось что-то стремительное, сокрушающее. И дружественное. Кровь побежала быстрее, сердце разгонялось, подобно лишённому ограничителей двигателю. Весь организм начал разогреваться, не имея возможности сбросить излишки тепла. Николай ощутил себя то ли боеголовкой, то ли бронепоездом, то ли пошедшим вразнос ядерным реактором. Он перестал осмысливать ситуацию, отключился от рационального начала. Эмоции притупились, за исключением одного желания – перевернуть Вселенную и вытрясти из неё всё дерьмо.

– Ну же, Грачевский! – воскликнула Айви. – Задайте им жару!

Он воспринял её слова как приказ, а не просьбу или призыв, но даже не возмутился столь циничной манипуляцией. Кивнул решительно и, зацепившись ногой за крепление сиденья, высунулся из бокового окна по пояс – ни дать ни взять Глеб Жеглов, преследующий Фокса. Целиться из такого положения оказалось делом неудобным, но одним своим появлением Николаю удалось заставить преследователей по крайней мере занервничать. Увидев человека с автоматом, байкеры прекратили свистеть и размахивать оружием, стали рассредотачиваться по трассе и уходить с линии огня, прикрываясь от стрелка фургоном. Айви же, быстро прочитав ситуацию, заставила фургон вильнуть и на короткий миг открыла Николаю цель. Чем он и воспользовался, выпустив без малейшего угрызения совести вторую половину рожка. Но, несмотря на то что он видел, как пули попадали в мотоциклы и в людей, ни один из них даже не потерял равновесия.

– Они заговорённые! – воскликнул он, вернувшись в кабину.

Страх полностью скрылся во тьме, уступив место азарту. Будучи не на шутку распалён началом боя, Николай ощущал необыкновенный эмоциональный подъём и драйв, что, конечно, с одной стороны, было неудивительно, ведь ему пришлось стрелять по людям впервые в жизни, а с другой стороны, тревожило по той же самой причине. Так легко оказалось преодолеть культурный и психологический барьер? Не обошлось ли и тут без какой-нибудь магии? Грачевский вздохнул и принялся менять магазин.

– Вряд ли, – сказала между тем Айви.