— М? — лениво откликнулась она.

— Как ты решилась отказаться от всех денег Шелова? Нет, ты не подумай, что я жалею, но мне просто интересно…

— А я и не отказывалась. — Плутовка Шелова хихикнула.

— Как это? А официальный отказ от наследства? — Тимуров недоумевал, но от этой невозможной женщины после распахнутого плаща и хищных плотоядных улыбок уже мог ожидать чего угодно.

— О — о — о-о… — протянула Люба. — Отказ самый что ни на есть настоящий. Отец оставил себе пару миллионов на черный день.

— Пару миллионов? Смеешься? Шелов богат как Крез. Куда бы он дел все остальное?

— Как куда? Подарил своей единственной дочери. Вчера.

Она сказала все это с такой наивностью в голосе, что Роман завис, как сломанный компьютер. И пока его система тестировала файлы, удаляя испорченные, Люба приподнялась на локтях, вгляделась в его лицо, оценивая произведенный ее словами эффект, и расхохоталась.

— Ах ты… Ты… Ты… — задохнулся Тимуров.

— Ну что? Что я?

— Обманщица! Плутовка! — он подмял ее под себя, посмотрел в глаза и выдохнул: — Любимая!.. Но больше тебе не удастся меня удивить, так и знай!

— Точно? — Люба пару раз хлопнула ресницами.

— Совершенно точно, — заявил Роман.

— Я беременна.

В ту минуту он понял, что Любу Шелову очень срочно, просто невыносимо быстро нужно делать Тимуровой, ибо без нее почему — то нет и его. Вот так вот всегда был, а она появилась, и нет Ромки. Пропал. А надо, чтобы был, потому что теперь он уже не один, теперь их даже не двое…

— И не пытайся больше от меня скрыться! — предупредил он и только потом поцеловал ее медленно, сладко, присваивая и даря ей всего себя.