— Мне сорок три года, — объявила она. — Медлить нельзя ни минуты.

Мэг была настроена так решительно, что Майку показалось: она требует, чтобы он исполнил свой долг прямо тут, на кухне. Или она даст ему отсрочку в несколько минут, необходимых, чтобы дойти до спальни?

Страх, закравшийся в сердце Майка, затаился и выжидал.

— Неужели ты об этом не думал?! — воскликнула она, не выдержав его молчания.

— Я думал, мы решили не заводить детей, — ответил он.

— Это было пять лет назад.

Мэг протянула Майку свой бокал. Он вдруг осознал, что выпил недостаточно, и налил вина не только Мэг, но и себе.

— Можно мне об этом поразмышлять? — спросил

— Несколько дней?

— Это вопрос инстинкта, — ответила Мэг. — Тут размышлять не о чем. И не забывай, что мои биологические часы отсчитывают в этом отношении последние минуты.

— Луиза родила своего первенца, когда ей исполнилось сорок пять, — сослался на опыт коллеги Майк.

— Да, и я тогда подумала, что это большой грех, потому что, когда мальчику исполнится двадцать лет, ей будет уже шестьдесят пять.

— Когда твоему ребенку исполнится двадцать, тебе будет шестьдесят три, — подсчитал Майк и тут же пожалел о своей бессмысленной жестокости.

— Да, только никто об этом и догадываться не будет, — пожала плечами Мэг.

Она была права. В свои сорок три Мэг прекрасно выглядела и находилась в отличной спортивной форме.

— С чего это вдруг ты передумала? — осторожно поинтересовался он.

— Я устала постоянно заботиться о чужих детях. Мне кажется, со своими собственными я справлялась бы намного лучше. Но нам, наверное, удастся родить только одного.

— Я просто… Я просто не знаю, что сказать, — развел руками Майк.

— Что ж, когда ты будешь об этом думать, подумай обо мне. Ты можешь завести ребенка и в пятьдесят лет, хотя это уж точно будет большим грехом, но я такой возможности лишена. Это мой последний шанс. Вероятно, нам даже придется прибегнуть к искусственному оплодотворению, если временность не наступит в первые два месяца.

— Но когда…