Никому ничего не рассказывала Тася. Боялась сглазить. Даже Светке не обмолвилась ни о прыжке, ни о том, что встречается с Алексеем и уже знакома с его сынишкой. Знала, подруга была бы только счастлива, но молчала… Сама не понимала почему, так подсказывало сердце.

Наталья скоро собиралась уезжать, она всё еще была обижена на брата, но как женщина неглупая понимала, Лёшка прав — ребенку лучше с отцом. Да и Алёшенька взахлеб рассказывает о Тасе, с горящими глазенками тараторит, что она ему открыла, да чему научила. Может, и правда, неплохая она… Детскую душу ведь не обманешь, сколь ни старайся.

В один из вечеров Алексей остался у Таси, и она узнала, что такое любовь. Оказалось, это совсем не похоже на ту безумную привязанность, что она испытывала к Вадиму, и ей было стыдно перед собой же за свою одержимость.

Как могла она столько лет жить в иллюзорном мире, который не имеет ничего общего с настоящим? А в настоящем были нежность, забота, сладость и горячая страсть. Удивлялась, покорно растворяясь в крепких объятиях своего мужчины.

Утром она готовила завтрак, смущенно отводила глаза, но потом снова и снова подставляла губы для поцелуев. Они шутили и смеялись, а потом обнимались, как подростки. Кое-как удалось приготовить незамысловатую еду, и на тарелках с яркими цветами, заждалась яичница с помидорами и зеленью, а на плите пофыркивала кофеварка. Тася поставила на стол поджаренные гренки и села на высокий стул, как вдруг Алексей отложил вилку и мягко захватил ее пальцы в свои.

— Тась, выходи за меня замуж…

Тася обомлела. Она покраснела так, что сама почувствовала, как горят щеки. Потом рассмеялась и попыталась пошутить.

— Лёш, я понимаю, что ты, как честный человек теперь обязан на мне жениться, но право, не стоит…

— Тась, я серьезно, поехали, заявление подадим. Ты извини, что так некрасиво и неромантично, но я исправлюсь… честно. Просто я не хочу ждать.

Он говорил это серьезно, и в глазах не было даже намека на шутку. Тася испуганно смотрела, не понимая, что ей делать. Как-то всё так неожиданно и… странно. Она окинула взглядом свою комнатку, отделенную от маленького кухонного уголка, лишь высоким узким столиком, и ей снова показалось, что Алексей здесь был всегда. Вот так запросто сидел напротив, а она привычно готовила ему завтрак или он варил для нее кофе.

— Тася, — заторопился Алексей, — я понимаю, это выглядит странным, но ведь всё просто. Я понял, что ты мой человек. У меня такое чувство, будто я знаю тебя сто лет! И я люблю тебя, — выпалил он.

Тася улыбнулась, их мысли совпадали.

— Если тебя смущает Алёша, то…

Тася не дала ему даже договорить. Она взмахнула рукой, жестом показывая, чтобы он даже не смел продолжать болтать глупости, и Алексей сник.

— Лёш, я наоборот, очень рада, что у тебя уже есть сын.

В горле появился противный набухший ком, следом за которым, грозили политься слезы. Тася смотрела мимо Алексея в окно, за которым сегодня снова другое небо, не такое, как вчера, и не такое, как будет завтра. Каждый день новая картина и каждый день прекрасная, даже если это серые тучи и дождь.

— Я…понимаешь, я хочу, чтобы ты знал сразу… Я не могу выйти за тебя замуж, потому что я не смогу… никогда, слышишь, не смогу родить тебе ребенка.

Тася опустила ресницы. Завтрак безнадежно остыл. И яичница будет теперь совсем невкусная. Алексей пристально смотрел Тасе в лицо. Неожиданно встал и подошел вплотную, а потом тихо провел пальцами по щеке. Тишину нарушало только пыхтение кофеварки, да беготня Сушки. Она нашла скомканный кусочек фольги, и теперь весело гоняла его по полу.

— Тася…

Она вскинула голову и грустно посмотрела ему в глаза. Боже, как унизительно признаваться, что ты неполноценна! Сейчас всё исчезнет, рассеется, распылится на атомы, и она снова останется в одиночестве. Комок в горле растворился, и напало равнодушие, как тогда на аэродроме.