— Давай, в кафе! Свет, пойдем, посидим, кофе с тортиком закажем, — попыталась соблазнить подругу Тася, не понимая, как ей выкрутиться из этого положения.

Со стороны ситуация выглядела комичной, но Тасе было не до смеха. Не может же она привести Светку в коммуналку и, наматывая сопли на кулак, жалиться, как ее обманули. А в это время за стеной будет материться Виталик, призывая к ответу проигравших игроков. Самой противно!

Светка резко остановилась. Лицо ее приобрело тот вид, которого Тася побаивалась: глаза сузились, а над губой выступили капельки пота. Высшей степени ярости подруга еще не достигла, но была где-то очень-очень рядом. У Таси даже опустились плечи, и она с мольбой посмотрела на Светку, будто уговаривала ее согласиться и хотя бы некоторое время еще делать вид, что верит Тасе.

— Не хочу в кафе, — спокойно сказала Светка. — У тебя посидим.

— Ко мне нельзя, — упавшим голосом пискнула Тася.

— Это почему же? — деланно удивилась Светка. — Всегда было можно…

— Свет, понимаешь…

— Не понимаю! — вдруг гаркнула на всю улицу Светка.

У старушки, прогуливающейся неподалеку, звонко затявкала, залилась собачонка, испуганная внезапным криком.

— Я не понимаю, сколько еще ты мне будешь врать! И зачем?! Где ты живешь? Показывай! И покажи, какие ты варианты смотрела? И где оформила кредит? И под какие проценты? А главное, убеди меня, что Вадичка у тебя деньги не отжал!

Тася уныло смотрела в витрину большого магазина, возле которого они остановились. Когда Светка переходила с краткого телеграфного стиля общения на длинные предложения — дело плохо. Светка продолжала сверлить ее взглядом. В душе смешивались раздражение и жалость, но больше сочувствие — вот не везет же девке!

— Пошли, — грубовато буркнула она. — В кафешку. Раз свои хоромы не хочешь показывать.

И они пошли. И Тася сначала неохотно, а потом почти взахлеб рассказывала подруге обо всем, что произошло после развода, о пропавших деньгах, о скандалах пьяного соседа, о появлении в библиотеке Вадика с Алёной, о Варваре Аркадьевне и ее предложении жить у нее.

Светка слушала внимательно и мрачно, не перебивая. Даже ее любимый торт «Красный бархат» совершенно не радовал, лежал одиноким треугольничком. Тася тоже глядела на подругу с сожалением: Светка всегда так вкусно ест, что все вокруг плюют на диету и присоединяются к пиршеству. Сейчас же она лишь поковыряла бисквит ложечкой, а потом и вовсе отодвинула тарелку.

— Понятно всё с тобой, — вынесла она вердикт и уставилась в окно, где уже сгустились сумерки и зажглись первые фонари.

Тася сидела тихо, как будто хотела стать вообще невидимкой. Но на душе стало теплее и радостнее, хотя и царапала коготком ехидная мыслишка: а-а-а, не справилась, побежала жаловаться, как только подвернулся случай.

— Свет, — наконец, осторожно решилась спросить Тася. — А откуда ты узнала, что я… что у меня не всё хорошо?

Светка подняла на нее глаза — в них скользнула грустная смешинка.

— Догадалась… Темнишь всё, тянешь кота за яйца.

И тут вдруг они вместе расхохотались. Так звонко и заразительно, что вздрогнули посетители за соседними столиками, но потом заулыбались вместе с ними. Тася и Светка смеялись так, будто снова были студентками, жили в одной комнате и делили между собой сосиски и тайны, а самое ужасное событие, которые им виделось в ближайшем будущем — это побежавшая стрелка на единственной паре колготок, когда до стипендии еще жить и жить. Аккуратно заклеишь ее лаком, чтобы не расползалась, и нет проблемы. Вот бы и теперь так решались все беды.