Тася усмехнулась: вот теперь самое время, но она так и остается ни с чем. Все эти годы ее держала на плаву только любовь к Вадику и желание стать полноценной семьей с картинки: мама, папа, счастливый малыш. Или даже два. Вадим вообще был средоточием всего. Он центр, она вращается рядом и регулирует жизнь их Вселенной.

К тому же, он и сам был уже не против рождения сына или дочери. У многих его коллег по работе были дети. Компания оплачивала совместные выезды в развлекательные центры. Это было еще одно связующее звено, которое так приветствовалось в коллективе.

Был даже свой частный детский сад. Вынужденное новшество, появившееся не так давно. Очередь в обычный садик продвигалась медленно, и ценный специалист просиживал дома, вместо того, чтобы трудиться на благо фирмы. Теперь можно было уже через полтора года выходить на работу. И многие женщины были тому рады.

Тася их не понимала: как можно такую крошку оставить без мамы? Она бы со своим ни за что до трех лет не рассталась. А может быть, и вообще записалась в домохозяйки навсегда, чтобы не пропустить ни одного момента в жизни сына или дочки.

Сколько раз Тася подрагивающими пальцами брала в руки узкую полоску теста? Удивлялась, как такой маленький клочок бумаги может решать целые судьбы. Приносит женщинам радость или мнимое горе, которое в итоге оказывается самым настоящим счастьем.

Поначалу Тася смотрела на белоснежную поверхность вскользь, совершенно не загадывая, что там увидит. Потом стала поглядывать с полной уверенностью и нетерпением. Настало время, когда она смотрит туда со страхом. Невыразимая тоска стягивает внутренности, а в голове бьется единственная мысль: ничего не вышло! Безнадежная одна полоска. И, похоже, всё бесполезно. Обследования, анализы, доктора, неисчислимые попытки, новые технологии. А в итоге только усталость и обреченность.

Вадим сначала утешал, потом стал злиться, а теперь успокоился и полностью погрузился в карьеру. Это вам не книжки перебирать в библиотеке, где до сих пор работала Тася. В последнее время в доме стало тихо. Вадим был подчеркнуто внимателен, по вечерам задерживался редко, выходные проводил только с ней, но всё чаще и чаще складывалось впечатление, что дома не живой человек и любящий муж, а робот, выполняющий набор функций.

И Тася стала бояться, однажды Вадик найдет ей замену, а ее саму забудет, как забывают в метро или автобусе перчатки или зонтик. За молчаливым ужином смотрела на мужа и успокаивала себя: «Да нет, никуда он не денется. И всё у нас будет хорошо». А в душе продолжали скрести черные кошки.

Остаток дня Тася провела, как во сне. То уговаривала себя прилечь, но в голове так гудело, что заснуть не было никакой возможности, то снова и снова вспоминала свои утренние ощущения, когда она вошла в квартиру, то начинала увещевать себя, что вечером вернется Вадик и вся эта чепуха рассеется. Вставала, слонялась из угла в угол, пила кофе и ругала себя за подозрительность. «Пуганая ворона и куста боится, — сердилась Тася, — навыдумывала невесть чего и притянула факты за уши. Неужели Вадик такой идиот, чтобы тащить любовницу сюда! Да еще накануне приезда жены. Бред!»

Быстро стемнело. Тася заставила себя приготовить легкий ужин. В морозилке нашелся кусочек индейки, который она потушила в сливках и луке. На гарнир отварила рис. Где-то оставалась еще банка с маринованным красным перцем, сама прошлой осенью закатывала. Вот, кажется и всё. Стол накрыт, домашние запахи создают уют. Теперь быстро в душ, чуть уложить волосы гелем, капля любимых духов на шею и запястье. Домашнюю одежду Тася сменила на платье-разлетайку. Вроде бы и не совсем официально, а в то же время, нарядно. Села за стол, прислушиваясь к звукам на лестнице.

Вадим пришел поздно, было почти десять вечера. Обычно Тася предчувствовала его появление вплоть до секунды. Просто знала: сейчас раздастся шорох ключа в замочной скважине. И ни разу не ошиблась. Иногда ей казалось, что она всей кожей приросла к мужу, слилась с ним, как сиамский близнец. Стала неотделима, а потому всё про него знает.

Вадик — это она сама. Как беспокойные матери точно могут предугадать, когда заболеет их чадо, так и Тася могла с уверенностью распознать все настроения и желания супруга. — «Вот такая вот кармическая связь», — грустно жаловалась она Светке.

— Дурь это. А не связь, — грубовато отвечала бесчувственная подруга. — Ты — это ты, а он — это он, — делала она глубокомысленный вывод.

И смешно округлив черные блестящие глаза, думала: «Вот потеха, если бы я считала себя Германом. Дурдом какой-то».

Тася вышла в прихожую. Вадим смущенно протянул ей цветы: мелкие фиолетовые с белым бутоны, названия которых она даже не знала. Удивленно взглянула: ближайший букет мог быть только на Восьмое марта, а сейчас февраль.

— Я соскучился, — сказал Вадик, заметив ее замешательство.

И Тася растаяла. Она понимала, что сейчас за ужином задаст неудобные вопросы и выслушает ответы, но ничего копать дальше не станет. Благоразумная часть ее сознания уже взаперти, хотя всё еще пытается докричаться из своей каменной кельи. Бесполезно. Ее охрипший голос уже никто не услышит. Вадим это тоже понял и незаметно облегченно выдохнул.