— Ильич, кому ты служишь? Ради кого стараешься?..

Скажут:

— Тебе много пообещали. Ты бы согласился и за меньшие бабки. Тебя явно переоценили.

А он ответит:

— Этих бабок мне не видеть, как своих ушей. Я — знаю это… Я все знаю о крючках и наживках. Меня ими не удивишь.

— Тогда зачем? — спросят они. — Тогда мы не понимаем.

— Интересно, — ответит он им. — Поздно что-либо менять. Я привык идти по следу, без этого жизнь становится пуста. След, его запах, наполняет меня смыслом. И тогда я чувствую, что что-то во мне не напрасно.

— Вот ты и пришел, — скажут они. — Что дальше?

Дальше?..

Но он же еще не пришел.

Подбрасывает на ладони стреляную снайперскую гильзу, и по привычке чуть пригибает голову, чтобы не получить в нее пулю.

Со стороны чудовищ.

Которые недобро смотрят на него, — и взгляд их, разглядевших его, — кровав.

«Пятнадцать часов, сорок одна минута… Сосна… Не по себе. Слишком силен противник. У меня нет шансов. Я понимаю, что он — вымысел. Но если, нет? Если я ошибаюсь.

Логично, — отступить. Он наблюдает за мной. Еще терпит, но его терпение может закончится».

У него нет — центра тяжести. Он — везде. Неизвестно, — что он решил, и на что решился. Что намерен предпринять. Какие действия.

Как долго он собирается ждать.

Нужно, — отступать.

Мираж.

Гвидонов вспомнил, что перед ним, — мираж. Пришлось сделать усилие, это было непросто. Чтобы, — вспомнить.