Самый верный способ не чувствовать боль в теле от неудачного падения — это не падать, предварительно не попадая в передряги. Но знаете, что-то в них не получается не попадать. Из-за этого сейчас я лежала на старой черепичной крыше с разодранными коленками и правым локтем, на который так кстати спикировала при падении. Метла, к огромному моему удивлению, даже не поцарапалась и не сломала веточки. Целёхонька! В отличие от меня…
Ещё немного, минут так двадцать, полежала и поохала, чуть ли не плача от жгучих пощипываний на содранной коже. Но вот так вот всю жизнь не пролежишь и не найдёшь новых приключений. Так что пришлось вставать и, придерживаясь за черепицу, опасаться за свою жизнь. Крыша была не плоская, а шатровая, так как сам двухэтажный дом строился квадратом и поэтому вероятность упасть ничуть не уменьшалась. Обходя по периметру всё это безобразие, чудом заметила у западной стороны дома простенькую деревянную лестницу, приставленную к стене.
Ждать, пока кто-то забывчивый её отнимет не стала, а посему, фурией слетела на землю, даже не обращая внимания на перевешивающий багаж и метлу.
— О-о-о, свобода! — Облегчённо выдохнула и втянула в себя сыроватый запах улицы. Создалось ощущение, будто солнце здесь никогда не появлялось и не просушивало землю.
Внезапно в затылок впился чей-то пристальный взгляд, пробирающий до мурашек.
Я оглянулась и наткнулась глазами на скорченную старуху. Её седые волосы, отливающие серым, трепались жёсткими патлами на ветру. Морщинистое лицо с длинным носом и большой бородавкой на самом кончике отталкивали от себя, заставляя морщиться от неприязни. Во всю левую щёку расползался уродливый шрам от ожога. Чёрные зрачки, казалось, слились с радужками, вызывая в теле лёгкую дрожь ужаса. Глаза пугали не столько своей чернотой, сколько зловещим взглядом, лишающим воли. Сама кожа старухи отдавала зеленой, вычёркивая её из списка людей.
Передо мной стояла, опираясь когтистой дряблой рукой на стену дома, самая настоящая тёмная ведьма. Глядя на неё, будь моя воля, при составлении классификаций ведьм вписала ещё пунктик «чёрная». От этой старухи разило настолько мощной и чёрной энергетикой, что маленькие дети должны были плакать, подростки холодеть от ужаса, а взрослые люди нервно отводить испуганный взгляд.
— Молодая, — скрипящим, как дверь в старом заброшенном особняке, голосом насмешливо констатировала факт. — Сильная… Но совершенно неопытная и ничему необученная. Надо же, — тут она ощерилась в улыбке, являя пустынному переулку и мне абсолютно чёрные заострённые зубы. По телу прогулялся холодок. — Сколько лет живу, а такого не видела. Взрослая инициированная ведьма, а силой своей до сих пор не умеешь пользоваться.
И она зашлась в каркающем смехе.
— Я из деревни приехала, — почему-то мне показалось нужным оправдаться, чтобы не чувствовать себя виноватой.
— Подойди ко мне, — приказным тоном продолжила тёмная, маня скрюченным пальцем на себя. Сглотнув комок в горле, распрямив плечи, шагнула к ней и остановилась.
Подул сильный ветер, бросая волосы в глаза и ослепляя на миг. А в следующую секунду чёрные глаза старухи закатились, её когтистая рука схватила меня за предплечье, впиваясь через ткань в кожу и, кажется, протыкая её. Вокруг наших фигур поднялся столп пыли, скрывая от случайного взгляда.
Старый и поношенный плащ очередным порывом ветра больно, словно хлыст, ударил по ноге. Я было скривилась, но незнакомая ведьма начала замогильным голосом читать заклинание. Слова не казались странными и абсурдными, будто я их давно знала, но запамятовала. Но я не только не помнила, я не понимала, и потому с жадностью впитывала в себя все звуки, вырывающиеся хрипами из древней груди.
В какой-то момент речь тёмной стала ясна, как безоблачный день.
— Ведаю, знаю, судьбу я читаю! Незрима тропа, по которой шагаешь, но пройдённый путь разреши посмотреть… Грани стираю, былое читаю и знаю я, ведьма, твой главный секрет! — Старуха так громко кричала заклинание, дающее ей доступ к моему прошлому, что я в тот момент думала только о своих ушных перепонках.
Закончилось всё так же резко, как и началось. Она отшатнулась, как от прокажённой, но с интересом заглядывая в глаза. Теперь они у неё казались не зловещими, а безумными.
Ветер стих, кучками песка и дорожной пылью оседая у ног.
— Ты нездешняя… тебя выбросила порталом ведьма-мать после рождения, когда узнала, что понесла от некроманта. — Я вздрогнула от той информации, которую преподнесли каркающим хриплым голосом. Право слово, если эта старуха не прочь поработать, то она смело может идти в больницу, оглашая пациентам диагнозы. Спорю даже на один серебряный, что если она скажет что-то радостное, то человек всё равно пойдёт заказывать гроб и выкупать место на кладбище. — Не знаю, откуда ты прознала, что отца твоего Тихомиром зовут, но таки истинное имя носишь в отчестве. Мать твою Заряной звать. Обоим родителям, девочка, ты не нужна, к сожалению, так что не ищи их.
Не очень-то и хотелось, знаете ли! Я двадцать лет как-то жила в семье Бессмертновых и чувствовала себя вполне счастливой, а известие о том, что не нужна мамаше и отцу, считай, по касательной прошли и душу не задели. До десяти лет я вообще себя считала Бориевной, но в селе, когда туда на ярмарку поехали, нам встретилась ведающая, как и эта старуха, только очень слабая, и назвала настоящее имя отца. Помню, в тот день очень сильно плакала, что Борий с Клавой мне не родные. Но Бессмертновы меня вырастили в любви и ласке, за что им огромная благодарность.
Как люди говорят? Не тот отец-мать, кто родил, а тот, кто вспоил, вскормил да добру научил!