Ло сверлит дырки в подлокотнике дивана над моей головой, глядя на предмет, а не на своего отца. Я думаю, что это мудрое решение.

— Спасибо, — говорит он.

Джонатан взмахивает бокалом.

— Я разговаривал с этой вашей сучкой директрисой. Она собирается снять твое отстранение с учета. Ты останешься в Далтоне, если снова не облажаешься.

Я едва могу отпраздновать эту новость, потому что он заканчивает свое заявление словами: — Перестань порочить мое имя.

Ло стискивает зубы, его нос раздувается, чтобы обуздать свои эмоции. Его отец отказывается даже признавать, почему Ло отомстил Тренту Смиту. Может быть, если бы он услышал причину, то понял бы.

— Ладно, — говорит Ло сквозь стиснутые зубы, решив оставить эту тему. — Теперь можешь идти.

После долгой паузы Джонатан спрашивает: — Вы же предохраняетесь?

Боже мой! Я почти сжимаюсь в комок, но Ло держит руку на внешней стороне моего бедра, которая обнимает его за талию.

Ло закрывает глаза, потом открывает их, и его взгляд становится еще более пристальным.

— Да, — отвечает он тем же резким голосом, как будто каждое слово смертельно опасно.

— Хорошо. Я бы предпочел не объяснять ее отцу, почему мой сын не может держать свой член в штанах, — если бы он только знал. Он идет к арке, которая уведет его от нас. — И Лорен?

Ло вытягивает шею через плечо, чтобы встретиться с жестким взглядом отца. За всю свою жизнь я никогда не видела, чтобы они смягчались.

— Не будь таким больным ублюдком.

Он наблюдает, как лицо Ло искажается гневом и болью, и я ищу проблеск раскаяния в глазах его отца. Но я ничего не вижу. Он топит его алкоголем в ладони и исчезает в темном коридоре.

Ло на секунду садится и кладет руки на голову, тяжело дыша, как будто отец гонялся за ним по комнате с пистолетом.

— Ты в порядке, — шепчу я. — Ло, ты не больной.

— Я облил его дверь свинячьей кровью.

Я съеживаюсь.

— Предполагалось, что это будет поэтично, и то, что он сделал, было ненамного лучше.