Я поднялся из-за стола, ее глаза в испуге расширились, но тут же улыбнулась, вспомнив о странном обычае северян вставать при появлении женщин.

– Ваше величество, – сказала она торопливо, – постарайтесь больше не выказывать такие знаки внимания! Это урон вашему престижу. Император ни перед кем не встает…

– В жопу эти престижи, – ответил я бодро. – Мы введем новые правила! Не пугайтесь, особо не будем рушить старые, а так это мягко подвигнем их на обочину истории и особо ценного для знатоков старины антиквариата. Слушаю вас, герцогиня. Присядьте, пожалуйста!

Она с той же улыбкой указала мне взглядом на мое кресло.

– После вас, ваше величество.

– Я не могу сесть раньше женщины, – ответил я твердо. – Садитесь, герцогиня. Сейчас я дурака валяю, день выдался… А у вас что-то серьезное?

Она красиво опустилась в кресло, придерживая края платья.

– Я вообще-то по делу, ваше величество. Но, пользуясь вашим хорошим расположением духа, хочу робко заметить, что хотя это не мое дело советовать что-то мужчинам, но вы и в личных делах прежде всего император…

– Чё, правда?

– Я же вижу… потому милую леди Мишеллу достаточно легко могут отодвинуть не только ее высочество Колин Горриган, но и такие знатные и блистательные женщины, как Джесина Артерберри, Николетта Ваинврайт…

Я вскинул ладонь, прерывая ее речь.

– Самантелла… Заткните фонтан. Никто не отодвинет ни Мишеллу, ни вас, на что вы так прозрачно намекиваете. Тем более вас. Думаете, я такой дурак, глаза разбегутся от доступности роскошнейших женщин? Слюни потекут, пойду вразнос?

Она сказала виновато:

– Вы кремень, я это заметила сразу, что удивительно. Вы молоды, но плоть требует своего…

– Мою плоть удовлетворить легко, – заверил я, – и для этого вовсе не надо женщин менять каждый день. Благо все вы…

– Одинаковы, – договорила она, – вы абсолютно правы, ваше величество. Как женщины мы все одинаковы. Спасибо, ваше величество, за понимание. Это такая редкость со стороны мужчин! Вообще от мужчин редко услышишь что-то умное.

– Потому что я император, – сказал я сварливо, – а уже потом самэц. И этот гнусный самэц у императора в подчинении. Вот здесь он!

Я крепко сжал кулак и сам полюбовался, как крепко держу эту брыкающуюся тварь, которой делаю поблажки только изредка, да и то за примерное поведение.

Она заулыбалась, глаза засияли.

– Не такой уж и гнусный. Но я счастлива видеть, как вы уверенно ранжируете приоритеты.