Уходя из зала, я сделал Хайнеру знак идти за мной. Когда он поспешно догнал, посматривая искоса с удивлением и опаской, я сказал на ходу доверительно:

– Пока все отсиживались в пещерах, ожидая катастрофу, я вполне мог захватить не только эту империю, весь континент. И установить вообще зверский порядок!

Он сказал торопливо:

– Да, Ваша Небесность. Но вы это не сделали…

Увязавшийся за нами еще один маг добавил льстиво:

– Вы не хотели лишать нас счастья служить вам!

Хайнер поморщился, лесть слишком грубая, может заметить даже этот воинственный император, а я сказал:

– В случае чего обращайтесь!.. Вас пропустят.

Он поклонился, поняв, что я сказал все, а я быстрыми шагами направился к лестнице, где уже толпятся придворные, из них две трети женщины, их выставляют впереди как щит, о который разобьется любая властная власть.

Здесь каждый выход императора из своих покоев, а тем более во двор и сад, сопровождает целая толпа особо приближенных, таков этикет, за мной тоже пристроился целый цветник, самцы держатся на вторых ролях, стараются поймать мой взгляд, женщины цветут обещающими улыбками.

Я замедлил шаг не из-за важности, спешащая за мной толпа как-то не совсем то, что именуется выходом властелина, и получилось, что иду, как надутый индюк, важно и величественно, типичный самодержец, совсем уж вписался в этот мир, который так стремился разрушить и переделать.

Навстречу плывут роскошные залы, раскрываясь, как драгоценные шкатулки, все нереально прекрасные, а по блестящему паркетному полу неслышно скользят навстречу, как изящные фарфоровые статуэтки, молодые женщины в ярких платьях, обязательно светлых, праздничных, радостных.

Женщины приседают, мужчины кланяются, все ждут в таких застывших позах, пока пройду, это правило этикета придумано в целях безопасности, так телохранителям проще увидеть, кто шевельнулся и сунул ладонь за пазуху к рукояти кинжала.

Сверху падает яркий праздничный свет от массивных хрустальных люстр, а вдоль расписанных лучшими художниками и декораторами стен расставлены позолоченные статуи в рост человека, а где и намного выше.

Я хмуро подумал, что не только женщин, даже мужчин не встретишь в одинаковых камзолах, разнообразие возведено в абсолют, все подчеркивает индивидуальность в замысловатости форм.

Женских шляпок тем более нет похожих, а не то что одинаковых, у всех и цвет и покрой в разы отличаются, а про цветные клумбы сверху и говорить нечего, там простор для любой дури, красиво именуемой модой, изысканностью и высоким вкусом.

Непристойно громко, по здешним меркам, стуча подкованными каблуками, навстречу заторопился от входа сэр Волсингейн, бодрый, загорелый, пропахший прокаленной пылью и ароматом дальних дорог.

– Сэр Ричард!.. – вскричал он радостно. – Вам привет от Боудерии и всей нашей команды!

Краем глаза я видел, как дернулись и окаменели в моей свите при такой дерзости во всем, особенно при таком непочтительнейшем обращении к величайшему властелину Империи Извечного Света, а Волсингейн подбежал настолько счастливый и сияющий, что забыл поклониться, только смотрел влюбленными глазами.

Я обнял его дружески, пусть все видят, что отправлял с неким особо важным поручением, потому и так благосклонен, а так бы да, немедленно повесил.