– Карл, – сказал я, – вы там как, еще не определились со своей биографией?.. Будут втихаря допытываться. Народ любопытный, хоть и бароны. Рекомендую нехотя признаться кому-то, что вы младший сын герцога или князя, но из-за дуэлей вынуждены были бежать из родных краев. Это так красиво и романтично…

– Ваше величество, – запротестовал он, – а не лучше пока помалкивать? Пусть думают, что хотят.

– Лучше, – согласился я. – Дамы вами еще больше заинтересуются. Они любят таинственность.

Он поморщился, интерес со стороны женщин – потеря ценного времени для того, кто умеет читать и любит исследовать тайны южного материка.

– Ладно, – ответил он, – взвешу. Я уже дал задание Зельду, чтобы выяснил, чем то герцогство отличается от других. Как только, сразу прибуду с докладом!.. А сейчас, ваше величество, хотел бы показать еще пару десятков амулетов! Есть любопытные. Хотя, конечно, как мы все понимаем, все по-настоящему ценные Маги взяли с собой.

– Попозже, – пояснил я. – Через час заседание Верховного Государственного Совета по вопросу какой-то чрезвычайной важности. Вон уже прибывают экипажи…

– Экипажи?

Я отмахнулся:

– Повозки, я имею в виду. Колесницы с крытым верхом. Не придирайтесь, Карл!.. Какие-то старые словечки невзначай прорываются…

– Да уж, – заметил он с многозначительностью. – Очень интересные словечки. Хорошо, я подожду здесь, ваше величество. К вам идет сэр Альбрехт…

Альбрехт на ходу кивнул волшебнику, дружески и одновременно покровительственно, Карл-Антон поклонился вежливо, Альбрехт взял меня за локоть и отвел чуть в сторону.

– Ваше величество, – прошептал он негодующе, – что там за слух пошел, что готовится указ о возведении меня в принцы? С какого перепугу?

– Укрепляю вертикаль власти, – ответил я с достоинством. – В целях крупных государственных интересов!.. Так надо, герц… уже, можно сказать, прынц! Мы победим, сэр Альбрехт!.. Даже в этом затхлом и застойном обществе я видел живой символ триумфа человека!

Он уточнил:

– Это когда сэр Растер, стоя на краю пропасти, помочился в нее?

Я посмотрел косо, Альбрехт снижает мои возвышенные речи, как и приостанавливает ту хрень, что иногда несу, уходя в далекие вбоквелы. Как никто, четко видит грани, через которые не стоит переступать ни вправо, ни влево. Тем более императору с его просто дикой властью.

– Принц, – сказал я с укором, – а почему не…

Он сказал громким шепотом:

– Простите, ваше величество, но я вижу, прелестная леди Мишелла стремится поговорить с вами. Другой бы я не уступил, но леди Мишелла самая деликатная при дворе и ненавязчивая…

Я повернулся, от своих подруг отделилась леди Мишелла, трепетная и восхитительная, вся от лент в высокой прическе и до туфелек в голубом цвете, только голубое платье перепоясано чем-то золотым, не то шнурком, не то цепочкой.