– Кто, кто?
– Абеляр был одним из основателей Сорбонны. Он обольстил студентку Элизу, за что был кастрирован.
Сергей расхохотался.
– А у вас острый язычок. Знаете что: давайте пообедаем вместе! Только не говорите, что вам не хочется есть. Неголодных студенток не бывает.
– Я действительно голодна, но я не из тех девушек, которые способны продать себя за роскошный обед.
– Вы опять за свое! Да не нужно мне от вас ничего. Я повторяю, что платой во всех случаях будет общение со мной. Мы будем соприкасаться душами. И это все.
Она посмотрела на него с недоверием.
– Ну хорошо. Тогда я предлагаю кафе «Эльзас» на Перекрестке Одеон. Там вы познакомитесь с кухней моей родины. Это обойдется вам примерно в триста пятьдесят франков, если вы намерены платить за двоих.
Ее звали Женевьева Вебер. Свою немецкую фамилию девушка произносила с ударением на втором слоге, наверное, дли того, чтобы она звучала по-французски. По дороге в кафе они перешли на «ты», а за обедом болтали уже как стародавние друзья. Сергей с удовольствием смотрел на то, как ест Женевьева. Девушка походила на молодую кошечку: ее движения были исполнены мягкой грации, а обгладывая поросячью ножку, она плотоядно заурчала. Будь на ее месте другая женщина, Сергея это покоробило бы, но здесь был совсем не тот случай. Ему нравилось все, что она делала, и он смотрел на нее с нежным умилением. Женевьева перехватила его взгляд и смутилась.
– Мы такие же обжоры, как герои Хемингуэя, – сказала она.
– Они, скорее, пьяницы, – возразил Сергей.
– Нет, нет. Они прежде всего обжоры, а пьяницами только притворяются. Их любимые напитки пиво и легкое вино. Как у нас. Вот герои Ремарка – те пьяницы. В Германии они бутылка за бутылкой лакают все, что попадается под руку, во Франции – предпочитают нормандскую яблочную водку. В «Триумфальной арке» слово «кальвадос» встречается чаще, чем имя любимой женщины. Даже перед тем как заняться любовью, они ставят у кровати бутылку кальвадоса. Как ты думаешь, Серж, почему в Париже есть бар «Хемингуэй», а бара «Ремарк» нет?
– Хемингуэй любил Париж, а Париж любил его. С Ремарком все обстояло наоборот. Он был здесь изгоем.
– Все! – объявила Женевьева через час. – Я сыта.
Девушка раскраснелась и вспотела, отчего стала еще более привлекательной. «Она похожа на повзрослевшую внучку Кола Брюньона, – подумал Сергей, – в ней аккумулировалось все физическое и нравственное здоровье, какое еще осталось у этого грешного города».
– А сейчас мы пойдем в Люксембургский сад, – сказал он, – и ты проведешь со мной экскурсию по возможности на русском языке.
– Разве ты не знаешь Люксембургского сада, Серж?
– Конечно, знаю. Это будет учебная экскурсия. И запомни: в работе гида главное – здоровая наглость. То же относится и к работе переводчика. Большинство людей невежды и тупицы. Им глубоко наплевать на то, что ты там мелешь. Они приезжают в Париж, чтобы отметиться. Ах! Я была в Париже. Ничего, знаете, городишко, но Рим лучше. Там колготки вдвое дешевле, а итальянцы гораздо любезнее французов!
– Ты циник, Серж. Я не стану следовать твоим советам. В любой группе туристов есть люди, которые заслуживают того, чтобы получить исчерпывающую информацию об объекте показа.
Девушка надула губки и умолкла, а когда они приблизились к цели, начала так: