Пленники были типичными землянами с поправкой к местным условиям, то есть в латаных рубашках, джинсах, футболках и кроссовках, один щеголял сланцами на босу ногу.

Сейчас, когда вид не закрывала стена, местность была похожа на ту, которую описывал художник. Холмы, отсутствие осточертевших джунглей, развалины вокруг, огромный водоём вдалеке и равнины с другой стороны. А еще метрах в трёхстах было что-то вроде лагеря: хижины, шалаши из веток и больших пальмовых листьев, рогатки из тонких жердей по периметру, пять вышек, высокий плетень с двух сторон. И с той стороны к нам двигалась толпа мужчин с оружием в руках, со щитами.

– Сильфея, порви вот у этого футболку. Когда-то белая была и сейчас издалека за знак мира сойдёт, – приказал я.

Потом отправил девушку за багром и мушкетом за стену, что она проделала очень быстро. Рваную футболку привязал на багор, воткнул в землю, мушкет вручил девушке, а пленных положили рядом, себе под ноги. Мой «вепрь» и длинноствольный, выглядящий внушительнее всего прочего арсенала мушкет должны придать нам вид, хм, если и не грозных воителей, то лихих людей уж точно. А если по нам начнут стрелять, то зацепят своих. Пойдут они на такой риск?

Не пошли.

– Эй, вы кто такие? – Люди остановились в тридцати метрах, сгрудились в толпу, выставив вперёд щиты, и кто-то самый горластый прокричал вопрос.

– Свои.

– Что? Громче… – крикнул тот же человек, добавив к своей фразе пару непечатных слов.

– Ближе подойди, тогда и поговорим. Не хочу горло напрягать. Ты там старший? – чуть громче произнёс я. – Если – да, то подходи, нет – посылай за главным.

В толпе принялись совещаться, несколько раз кто-то громко предложил что-то вроде «а давайте их убьём особо жестоким способом, и всё станет хорошо», только в нецензурной озвучке.

– Мне долго вас ждать? – поторопил я. – Тут вашим помощь нужна. Помрут же, пока договоритесь о чём-то.

– Помрут, тогда мы вас на кол задницами посадим! – прокричал кто-то другой, наверное, осмелели.

– Покажись, сажатель.

– Зачем?

– Лицо твоё запомнить хочу. Потом тебе в задницу, при случае, колышек суну, чтобы держал свой длинный язык на привязи. Или прямо сейчас этим займусь, – я чуть сдвинул «вепрь», чтобы тот посмотрел стволом на собеседников. – Или ты думаешь, что ваши щиты из хвороста спасут от моего оружия.

Толпа резко притихла, и несколько человек шажочек за шажочком отошли назад, спрятавшись за спины своих товарищей. Да, «вепрь» в своём фантастическом обвесе внушал уважение. Со стороны, думаю, его за особо мощную «пушку» примут, с которыми наши деды на фашистскую бронетехнику выходили смело и возвращались победителями.

– Слушай, незнакомец, а сними шапочку, а? – предложил кто-то вполне нормальным голосом из тех, кто оказался на передней линии.

– Чего ты там увидеть хочешь? – поинтересовался я.

– Да голос твой знаком, а где слышал – не вспомню никак. Вот бы мне лицо увидеть, а?

Шлем с широкими полями и отросшая за две недели бородка весьма хорошо скрывали мою внешность.