На следующий день я продолжил разграбление корабля, забирая всё полезное, выгребая всё из трюма и кают подчистую. Чуть не заработал грыжу, но смог перетащить четвёрку малокалиберных пушек. Жаль, что не хватало сил для оставшихся трёх. Не знаю, зачем они мне нужны, но пусть будут. Халява же, хе-хе.

На третий день я уже полностью втянулся в работу, перестали болеть мышцы, чуть-чуть зажили ладони. К этому времени я опустошил трюм, забрав целые бочки и сняв железные обода с поломанных. Потом долго лазал по завалам, отдирая и вырубая все металлические части и детали. Подобрал замки, которые позавчера выламывал. Внутреннее чувство мне подсказывало, что в этом мире металл мне понадобится, бросать здесь даже гнутый ржавый гвоздь будет неоправданной роскошью. Потом пришла пора рей, брусьев и досок, составляющих основу судна. Деревянные детали я скидывал за борт во время прилива, после чего на небольшом плотике высаживался на берег и собирал груз.

Вырубил пятачок зарослей рядом с краем пляжа, где и устроил свой лагерь. Парусиновую палатку заменил на шалаш, сколоченный из досок и покрытый провощенным хорошим парусом на случай непогоды. Из тех же досок соорудил настил под ноги. Спал в подвесной кровати. Я их все забрал с корабля. Нашёл ещё запас в трюме, целых пятнадцать штук. Немного заплесневевшие, но прочные и без прорех, после стирки в морской воде и полоскания в ключевой, вывесил на солнышко, а затем убрал в два матросских сундучка. Как и металл, большие куски ткани, пусть и грубой и толстой, для меня сейчас дороже золота и алмазов будут.

На пятый день ударил шторм. Волны разбушевавшегося моря останавливались в паре метров от моего лагеря. Сверху лило как из ведра. Сложенный вдвое парус быстро промок и стал пропускать воду. Под ногами журчали ручьи, поднимаясь выше настила и принося из джунглей грязь и насекомых.

Стихия бушевала весь день и всю ночь, угомонясь только к полудню следующего дня. Когда я посмотрел на скалы, где торчал остов судна, то увидел только голые камни. Шторм разнёс в щепки несчастный корабль. Можно сказать, что в первый раз бурей океан убил судно, а во второй – похоронил.

Первым делом я проверил порох, который был укрыт в небольшом шалаше, сбитом из досок внахлёст и накрытый несколькими слоями старой парусины, на которую я не пожалел ведра смолы. Один бочонок, стоявший с краю, был подмокшим, и я его немедленно выставил под жаркие лучи солнца, надеясь, что какая-то часть уцелеет после просушки.

Вода попала в солонину, залила один сундук с сухарями. Все вещи были мокрыми, а только что простиранные и высушенные кровати с одеялами, не уместившиеся в сундучки и сложенные под навесом, ещё и засыпаны мусором.

Проклиная всё на свете, я до самого вечера что-то мыл, другое стирал, третье раскладывал для просушки. Тряпки разложил на пляже, придавив камнями, чтобы не унесло бризом. Теперь пляж очень сильно напоминал земной: куча всевозможных вещей, покрывала-одеяла, кровати. Только людей не хватало.

Промокло всё оружие, которое не уместилось в шалаше с порохом. Пришлось вооружиться ветошью (вот и пригодилась юбка), уксусом и топлёным салом (ружейного масла не нашёл, а пользоваться конопляным… ну, я ещё в здравом уме). Пока чистил стволы, в голову пришла идея спрятать часть добра в пещеру, там-то точно всегда сухо, и если завалить нору, то к моим сокровищам никто не проберётся. Но как представил, скольких трудов мне будет стоить эта операция, как буду ползти по многометровому проходу, толкая впереди или волоча за собою вещи, как немедленно прогнал идею прочь.

– И, кстати, нужно навестить портал. Вдруг он открылся или кто-то провалился, – предположил я.

– Точно, только сначала поохотимся, а то от солонины скоро почки отвалятся, – ответил я, потом сплюнул под ноги. – Тьфу, шизик.

Парило под деревьями после дождика, как в хорошо прогретой русской парилке. Кругом валялись горы веток, промытые в земле канавки от ручьёв, один раз наткнулся на несколько деревьев, сломанных бурей и сваленных в одну кучу. От них к соседним деревьям протянулись целые пуки необорванных лиан, которые словно сетью загородили дорогу. Пришлось обходить.

Небольшое стадо кабанов выскочило на меня совсем неожиданно. Увидев меня, затормозили на мгновение и под прямым углом дёрнули налево. Я только успел сорвать с плеча мушкет и почти не целясь выстрелить вслед последнему. Услышав визг, я довольно улыбнулся – с почином меня.

Подстреленный поросёнок был чёрным, с жёсткой длинной шерстью и внушительными клыками, которые выпирали из-под губы, как четыре прямых кинжала. Ага, четыре и все с нижней челюсти. При этом размером свинюшка была небольшая, килограммов двадцать живого веса, в смысле неразделанного. Навыки Марка помогли за пятнадцать минут освежевать тушку, привязать к палке и нести добычу вроде старого плотницкого ящика, только слегка на отлёте, чтобы не запачкаться кровью.

А ночью на меня напали. Из сна меня буквально выбросило тревогой. В первую секунду не мог понять, что же случилось, только пытался унять внезапно бешено застучавшее сердце. Через несколько секунд услышал едва слышимый горловой рык совсем рядом, буквально в паре шагов от меня. Сквозь широкие щели между досок шалаша на толстой ткани я увидел медленно двигающуюся тень, хорошо заметную благодаря лунному свету. Когда я зашевелился, тень замерла, рычание стало громче. Затрещала парусина под когтями ночного гостя, чуть качнулись стены шалаша, когда зверь встал на задние лапы и передними попытался прорвать препятствие.

Бах!

Клуб сизо-белого дыма наполнил палатку. Картечь проделала в стене шалаша две рваные дыры в том месте, где секунду назад стояла на задних лапах зверюга. Стрелял чуть ли не в упор, уж очень длинный мушкет с кремнёвым замком. А короткие тромблоны использовать не с руки – фитиль быстро прогорает. Не вставать же каждые сорок минут, чтобы запалить новый?! Кстати, мушкет зарядил большой и двумя мелкими пулями, чуть-чуть увеличив навеску пороха. Из памяти Марка знал, что такое вполне допустимо и не раз использовалось хозяином моего тела на охоте против крупного хищника, лося или дикого быка.

– Бах! Бах!

Пистолеты разрядил почти наугад в сторону прохода, где раздалось громкое рычание и возня. Бросив под ноги разряженные стволы, взял один из тромблонов, вдел в серпентин фитиль, выдвинул полку, на которую насыпал пороха, после чего чиркнул зажигалкой рядом с концом фитиля. Несильно подул, чтобы тлеющий кончик превратился в уголёк. Потратил секунд семь на всё и был готов отразить новую атаку. Но вокруг было тихо.

Понемногу выветрился дым из шалаша, сгорел почти полностью фитиль, а нападать никто не торопился. Я отставил тромблон и быстро зарядил пистолеты и мушкет, насыпал на полки свежего пороха. Заправил полки ещё на двух тромблонах, которые я держал заряженными в палатке именно на такие случаи. Запалил ещё один фитиль и вложил тот в котелок с крышкой, чтобы он тлел там. Хоть не так быстро сгорит. До утра просидел в обнимку с оружием, вслушиваясь в окружающий мир. Вышел на улицу только тогда, когда солнце высоко поднялось над горизонтом. Надеюсь, гости были ночными хищниками и не караулят меня в кустах поблизости.