Он не заметил, откуда пришел удар, и ее кулак врезался снизу с силой, от которой лязгнули его зубы. Боль насквозь пронзила костяшки ее пальцев, но удовлетворение от удара того стоило. Данте отступил на полшага назад, со спортивным изяществом восстанавливая равновесие, а затем схватил ее за запястья, пресекая повторные выпады. Он использовал захват, чтобы притянуть ее прямо к себе.
— Я заслужил один удар, — сказал он, удерживая ее и наклоняя голову так, чтобы только она могла его слышать. — Но не приму второй.
— Позволь мне уйти, — парировала она. — И я имею в виду не только твои руки!
— Значит, ты все поняла, — прохладно произнес он.
— Я немного медленно соображала, но причуды некоторых личностей, вроде заталкивания в самое пекло, несколько отвлекают. — Она ответила настолько язвительно, насколько это было возможно. — Не знаю, как ты это делаешь и почему…
— По крайней мере «почему», должно быть очевидным.
— Значит, я, должно быть, наглоталась дыма, и у меня затуманились мозги — интересно только, по чьей вине? — потому что для меня это не очевидно!
— Маленький вопросик о твоем жульничестве. Или ты думала, я забуду об этом, в волнении наблюдая, как мое казино сгорает до основания?
— Я не… постой-ка. Подожди-ка одну проклятую минуту. Ты не мог загипнотизировать меня, когда мы спускались по лестнице с девятнадцатого этажа, а если ты сделал это, когда мы были в твоем кабинете, значит это было еще до того, как начался пожар. «Объясни это, Люси!»[4]
Он усмехнулся, зубы сверкнули белизной на почерневшем от копоти лице.
— Предполагается, что я должен ответить: «Ох, Рики!»?
— Мне все равно, что ты ответишь. Просто прекрати это колдовство или чары, или гипноз — все, чем бы это ни было. Ты не можешь удерживать меня здесь с помощью этого.
— Нелепое утверждение, так как совершенно очевидно, что я уже удерживаю тебя здесь с помощью этого.
Лорна подумала, что сейчас из ее ушей повалит пар. За всю свою жизнь она много раз была сердита, несколько раз даже была в ярости, но подобного бешенства не испытывала еще никогда. До сегодняшнего вечера, она бы сказала, что все эти три состояния означают одно и то же, но теперь точно знала, что бешенство несет в себе высшую меру расстройства. Она была беспомощна, а Лорна ненавидела ощущать себя беспомощной. Вся ее жизнь была построена вокруг стремлений к тому, чтобы не быть беспомощной, никогда снова не становиться жертвой.
— Позволь. Мне. Уйти. — Произнесла она сквозь сжатые зубы почти гортанным голосом. Ее самообладание держалось на тонюсенькой ниточке, да и то только потому, что она знала: крики не помогут ей разрулить ситуацию с ним, а только сделают ее похожей на идиотку.
— Не сейчас. Нам все еще необходимо обсудить несколько пунктиков.
Совершенно равнодушный к ее состоянию, он приподнял голову, чтобы осмотреть сцену разрушения. Зловонный дым проникал повсюду, и просвечивающие сквозь него красные и синие огоньки множества аварийных машин создавали стробоскопический эффект, который она ощущала как шип, загоняемый ей прямо в лоб. В тлеющих руинах все еще вспыхивали пятна пламени, а бдительные пожарные нацеливали на них свои шланги. Разрозненная толпа прижималась к ленте, которой полиция огородила место происшествия.
Она видела те же самые детали, что и он, и вспыхивающие огни напомнили ей о шаре пламени... нет, не пламени... чего-то еще. У нее перехватило дыхание, поскольку голову пронзила сильная боль.
— Тогда обсуди их уже, — инстинктивно, она прижала к голове руку, чтобы сдержать боль.
— Не здесь. — Он снова мельком взглянул на нее. — Ты в порядке?