Аарон не чувствовал боли. Каждый удар попадал в цель, но Берг даже и не думал уклоняться.
Припав губами к бешено пульсирующей жилке на шее, он принялся жадно и настойчиво целовать каждый сантиметр нежной кожи. Сминал руками ягодицы. Зло сдвигал зубами бретельки тонкого кружевного бюстгальтера. Подставляя под удары плечи, осыпал поцелуями ключицы, мягкие полушария. Скользил острой щетиной по коралловым вершинам и загибался от желания.
— Видеть тебя не могу… — Марина уже не боролась. В уголках ее глаз предательски сверкнули слезы, и вместо борьбы она неожиданно затихла у Аарона на груди.
— Я знаю, что ты меня любишь. Знаю, — Берг одним движением стянул вниз ее юбку и белье. Потом быстро расстегнул ширинку на брюках и спустил трусы.
Первый толчок чуть не лишил разума обоих. Марина до боли укусила Аарона за плечо и, шалея от ощущений, он толкнулся в нее снова, сильнее и глубже.
— Моя! — хотелось заорать, чтобы даже охранники на вахте услышали. — Моя!
Третий толчок был мучительно-медленным. Удерживая Марину навесу, Аарон миллиметр за миллиметром продвигался вглубь и шизел от острого, не похожего ни на что удовольствия и счастья.
— Господи… Да… — слезы рекой полились из глаз Марины. Губы дрогнули и, посмотрев ему в лицо впервые за вечер, она едва слышно произнесла: — Не отпускай меня. Никогда.
Эпилог
Десять месяцев спустя.
Когда курьер позвонил в дверь дома, Лев Семенович Рогозин лениво разбирал скопившуюся корреспонденцию, а его супруга Нонна задумчиво рассматривала пейзаж за окном. Погода этим летом с завидной частотой баловала петербуржцев солнцем. В отличие от Израиля или Испании, где жара била все температурные рекорды, жителям северной столицы можно было позавидовать. Впору было дочкам ехать на отдых в отчий дом, а не ей мотаться по заграницам.
— Забыла тебе сказать, — вдруг встрепенувшись, Нонна повернулась к мужу, — Марина звонила. Сказала, что прилететь на твой день рождения не сможет.
Лев недовольно хмыкнул и, проворчав себе под нос что-то про евреев, бросил нераскрытый конверт в мусорное ведро. После этого должен был прозвучать монолог о том, что на обиженных воду возят, но Рогозин на удивление смолчал.
— Может, замуж все-таки решила выйти, не до дня рождения, — украдкой поглядывая на мужа, принялась вслух рассуждать Нонна.
На этот раз Лев промолчать не смог.
— Марина уже трижды отказывала ему! — с деланным равнодушием прокомментировал он. — Пусть Берг закатает губу.
— Ну, не знаю, — пожала плечами супруга. — Мне казалось, это вопрос решенный.
— В таком случае я рад, что наша девочка не разделяет твоего оптимизма! — не скрывая раздражения, бросил Лев и тут же снова принялся изучать бумаги на столе.
Со стороны могло показаться, что он сконцентрирован и с головой погружен в работу, но некоторые перевернутые документы выдавали эту мнимую сосредоточенность с потрохами. Не войди в этот момент курьер с подарком, Нонна с удовольствием разоблачила бы дорогого мужа. Однако, на время пришлось себя сдержать.
Даже без открытки было ясно, кто отправитель. Огромный букет алых роз и бутылка гранатового вина говорили сами за себя.