— А наша крошка увы не знает, что происходит во всем остальном мире… — усмехнулся Рэй, не дав девушке даже рот открыть. — Она жила в закрытом городке для богатых. И туда почти никакие новости не доходят толком. Утопия. Тишина и спокойствие. Не многие знают там правду. Довольно комфортная тюрьма, не правда ли?
Дэя покраснела и остановилась.
— Смейтесь, сколько угодно! Да, я не отрицаю, что жила в изоляции почти всю свою жизнь. Мой отец защищал свою семью! И поэтому позаботился о том, что бы его дети, не знали ужасов войны!
— И ты хорошо там скрывалась… — как-то печально усмехнулся Рэй. — И вот ты решила стать целителем…принесли пользу. Курам на смех. Ты пряталась. А теперь думаешь, что стоит твоим ручкам засветиться, и залечить синяк на пояснице, то все будут тебе хлопать в ладошки и гладить по головке? Ты знаешь, сколько там таких целителей, как ты? А? Не догадываешься ведь. Их там много. И все выпускники академий и специалисты. Все думали, что стоит им прийти и начать лечить, то они спасут от смерти много солдат. А когда тебе на стол приносят тело без рук и ног, из него хлещет кровища, и он умоляет, что бы его добили. Чего ревешь? Ты думаешь, ты что-то там можешь изменить, но это не так! сколько бы ты не лечила, сколько бы ты не штопала раны…тебе, придется дать умирать людям. Потому что милосерднее будет смерть…И вот тогда ты поймешь, что ты просто пыль в огромной машине. Твои трепыхания и потуги более чем смешны. Война будет давать тебе еще и еще. У нее на всех хватит…а потом, обессиленная и изможденная кровью, стонами, и смертями, ты скажешь, что с тебя хватит. Ты достаточно пыталась все изменить и пора пожить тихо. Но не получится. Ты спать не сможешь, потому что тебе будут сниться те, кого ты не спасла. И придет осознание, Дэя, что ты ничего не изменила. Ты просто загубила свою жизнь.
Наступила тишина. Кашим стоял и удивленно глазел на Рэя. Сам же Рэй сжимал зубы до боли в висках. Он ненавидел эту глупую девчонку всеми силами. Ее самоуверенность. Ее жажду справедливости. Ее святую наивность. Он давно хотел ей сказать то, что думал, и сейчас, стоя перед ней, и глядя в ее потускневшие глаза полные слез, не чувствовал ничего. Даже сердце билось ровно. Отвратительная пустота наполнила его.
— О…вот и корабль. Идемте, — подал голос Кашим, и указал на довольно большой фрегат под красными парусами с двумя длинными мачтами.
Рэй резко развернулся и больше не взглянул на девушку.
Кашим оглянулся на Дэю. Она стояла, низко опустив голову и сжимая, маленькие бледные кулачки, горько всхлипывала. Принц вздохнул, и подошел к ней.
— Леди Дэя…прошу вас, не надо плакать. Рэй, к сожалению, не умеет высказываться более деликатно. Но он, увы, прав.
Дэя вскинула на Кашима заплаканные глаза. Ее лицо покраснело от обиды и невысказанных слов.
— Прав?! Да в чем он прав?!
— Во всем… — проговорил спокойно Кашим. — Война — это огромная машина. И ее не так просто остановить. А вы — всего лишь пыль на ее шестеренках. Вы можете мешать работе шестерен, но это не надолго. Вас сомнет лопастями и перемелет в ничто. А машина будет работать. Вы загубите свою жизнь, веря, что можете изменить мир. Не видя и не зная, что вам подкинет война, вы думаете, что сможете все. Но…увы. Зная вас, я думаю, вы сломаетесь первой.
Дэя пораженно открыла рот и шумно выдохнула.
— То есть…вы тоже думаете, что мое обучение, моя практика, все мои знания…это бесполезный мусор?
— Я не говорил, что это мусор, — проговорил Кашим. — Ваши знания, вне всякого сомнения, это оружие. Но оно не достаточно сильное. Если вы хотели принести пользу, вам надо было стать политиком и повлиять окончание войны. Вот где идет истинная борьба за жизни простых солдат. В роскошных кабинетах и залах. На заседаниях членов совета и парламента. Они решают, когда и где закончится война. Сколько солдат умрет и сколько вдов и сирот останется. Вы решили идти не туда, леди Дэя…
Девушка всхлипнула и, опустив голову, уперлась в грудь Кашима.
— Рэй не должен был…
— Рэй беспокоиться о вас, — улыбнулся Кашим, слегка поглаживая макушку девушки. — Все это было сказано потому, что ему не безразлична ваша судьба.
Дэя вскинула голову.
— А зачем? Почему сейчас?