Я не знал, бы ли сверчок виновен в пассивных пораженческих действиях России, или же это я сам привел к этому. А я старался не напрягать наши силы в этой войне. Все мои приготовления практически подходили к концу. Многие люди, как из высшего военного командования, так и из так называемой аристократии, скрыто поддерживали переворот. Что уж говорить о народных депутатах и рабочих. Но главное, конечно же, армия. Без нее нам не удастся провернуть все быстро и безболезненно, как я надеялся. Мне удалось убедить людей, от которых многое зависело в нашем плане, что Николай II не тот человек, что необходим в такой час России. Во многом он и сам помог мне в этом. И конечно же Распутин.

К сожалению, мои иллюзии в отличии от тех же иллюзорных масок, работают только в непосредственной близости от меня. По крайней мере не больше чем 200 км от меня. Это мой предел. Я не мог создать иллюзию того же Распутина, и отправить ее гулять по городу, пока сам выезжал из страны. Иллюзорную маску можно было наложить на любые небольшие предметы, и отправить жить своей жизнью. Никто бы узнал, что скрывается под маской, как далеко бы я не был. Но увы, маска в данном случае являлась лишь маскировкой, а мне нужна была полноценная иллюзия. Ну а так как я в последнее время часто покидал столицу, то мне нужен был кто-нибудь на подмену. «Распутин» не мог просто напросто исчезнуть, а затем появиться через месяц. И раз меня не было, а значит и иллюзии, а маска не могла заменить живого человека, то у меня не оставалось другого выбора, как выпустить настоящего Распутина.

Свобода его опьяняла и вел он себя соответствующе. И несмотря на все его выходки в последние месяцы, царская семья покрывала его, тем самым принимая удар на себя. Так что выпустить его на свет людской оказалось очень неплохой возможностью еще больше подставить под сомнение способности к управлению нашего императора, Николая II. И чем дальше, тем больше я находил соратников в поддержке моих идей. Мы хотели провернуть все аккуратно, тем более что на весну следующего года наверняка готовился масштабный удар всех союзников по всем фронтам на Германию, которая сдала в последнее время позиции. Он должен был стать концом войны, и заодно и нашим надеждам на смену в правительстве. Если бы Николай II, который в прошлом году возглавил Верховное командование армией и войсками, сам лично привел бы страну к победе, то и повести людей против него было бы уже сложнее. Поэтому все надо было решить до весеннего наступления. Заменив Николая II, мы поведем страну к победе сами, уже без него, тем самым облагородив наше преступление против царской семьи и монархии.

На данный момент, мы контролировали поставки продовольствия и транспортные пути. И соответственно могли в любой момент вызвать его нехватку и недовольствие людей этим, обвинив царя. Мы всегда винили Николая II во всех бедах и смертных грехах, которые обрушились на Россию. А еще Распутин, который раньше все причислял меня к дьявольским силам, тем таковым считал и называл теперь себя сам. А кто защищал этого маленького бесенка? Конечно Николай II. В чем только не обвиняли царскую семью в последнее время. Особенно наши газеты. И в шпионаже, и в распутстве. Николай II крутился, старался хоть что-то изменить, но впустую. За нами была огромная сила, в моем лице, как организатора всего этого. Я понимаю, что люди не поймут нас, узнав о том какими действиями мы добились благополучия в будущем, но увы, такого цена. Сейчас, когда война была близка к завершению, Россия была полна сил. Кто сможет объединить Европу, находящуюся в разрухе? Благодаря мне, мы практически не напрягаясь в этой войне, сдержали основную угрозу, и не допустили немцев вглубь страны, накопив за это время огромнейшие силы резерва. Их надо будет куда-нибудь направить. И это будет Европа. Мы объединим все страны на континенте, создав мощнейшую империю. Не сразу, но потенциал есть. Именно здесь, в России, в следующем году начнется объединение человечества.

Сегодня я должен был встречаться с великим князем Дмитрием Павловичем, обладающим близкими родственными связями с царской семьей. И соответственно он мог бы стать реальным претендентом на престол в случае нашего успеха. Но я все же надеялся, что у руля окажется Ленин, и сверчок ему в этом поможет. Хотя пока что он выжидал. Нам нужен был лидер, настоящий вождь народа. И Ленин подходил идеально. Тем не менее заручиться поддержкой таких людей как великий князь Дмитрий Павлович, было необходимо. Им нужно лишь пообещать нечто ценное для них в будущем, когда все завершится. Встреча будет происходить во дворце Феликса Юсупова. Я пока с ними не разговаривал о перевороте, но возможно сегодня мы сможем это обсудить. Я давно к ним присматривался, но разгадать так и не сумел.

Я ждал, когда же Феликс приедет за мной, чтобы отвести на это собрание. С того покушения на меня в Покровском, за мной постоянно следили, и мне приходилось постоянно использовать различные иллюзии, чтобы скрываться, и прятать своих посетителей под масками. Но следили они за мной и моим домом только до полуночи, хотя и говорили о круглосуточном слежении. Так что мне не было нужды караулить Юсупова, чтобы наложить на него маску и скрыть от шпиков. Поэтому и было обговорено, чтобы он заехал ко мне в первом часу ночи, когда слежка была снята. Я ждал его у себя в комнате. Точнее сказать ждал мой «Распутин», а я как обычно был в тени, невидимый никем.

И вот час настал. К запертым воротам дома подъехал автомобиль. Феликс, как и было оговорено, зашел с черного входа. Пора. Немного, но все же было заметно, что он нервничает и волнуется. Что это с ним? Мы не раз уже с ним встречались в последнее время. Так что я не понимал с чего вдруг ему нервничать. Либо же он что-то узнал о…

На месте будет видно. Мы вышли на темную лестничную клетку, и также через черный ход спустились к машине. В машине он был один. Как-то он был неразговорчив сегодня. Что-то действительно произошло. Мы направились в его дворец в полном молчании.

Город уже опустел в это время. Никаких посторонних звуков или шумов. Людей практически не было. Не знаю почему, но я вспомнил свой дом, свой родной город. Ночью наш город только оживал и наполнялся людьми. Свет, шум и веселье так рознились с этой пустынно-мертвенной тишиной. На окраине нашего города, среди лугов, над ручьем возвышался ряд старых тополей. Они были видны издалека, и хотя стояли только в один ряд, их называли Тополевой аллеей. Они полюбились мне, когда я был еще ребенком, и меня почему-то влекло постоянно к ним. Я проводил возле них целые дни и слушал их тихий шелест. Я очень любил их, и у меня до сих пор сильнее бьется сердце, когда порой передо мной промелькнут видения тех дней. Тех потерянных навсегда дней. Эта тишина — причина того, чтобы образы прошлого пробуждают не столько желания, сколько печаль, безмерную, неуемную тоску. Оно было, но больше не вернется. Оно ушло, стало другим миром, с которым для нас все покончено. Удивительно, что все встающие передо мной картины прошлого обладают двумя свойствами. Они всегда дышат тишиной, это в них самое яркое, и даже когда в действительности дело обстояло не совсем так, от них все равно веет спокойствием. И это меня успокоило сегодня, несмотря на волнения и дрожь Феликса, которые раздражали меня сначала.

Видения прошлого сильны, и моя тоска по прошлому тоже сильна, но оно недостижимо, и я это знаю. И даже если бы я смог вернуться в те места, где прошла моя жизнь, я, наверно, не знал бы, что мне там делать. Те тайные силы, которые чуть заметными токами текли от них к нам, уже нельзя воскресить. Все изменилось, а я не спас свой мир. Я не был больше связан с теми местами, как я был связан с ними раньше. Ведь меня влекло к ним не потому, что я сознавал красоту этих пейзажей и разлитое в них особое настроение — нет, я просто чувствовал, что я одно целое со всеми вещами и событиями, составляющими фон нашего бытия. А теперь все это утеряно.

Ну вот мы и прибыли во дворец Феликса. Здесь также было тихо, хотя где-то из дома доносились звуки музыки.

— Что это у вас, дорогой Феликс, кутеж намечается?

— Нет, просто у жены гости и они скоро уже уедут. А мы пока пойдем в столовую выпьем чаю. Скоро и остальные здесь соберутся.

Ложь. Я знал что он говорил ложь. Что-то намечалось сегодня. И меня хотели втянуть в это. И мы направились в столовую через, опять же, черный вход. Ведь в гостиной «гости». Этой прелестной «столовой» оказался подвал. Само помещение было разделено на две части: ближе к камину и была та самая миниатюрная столовая, а задняя часть представляла собой будуар со шкурой белого медведя и диваном. На камине распятие из слоновой кости — еще одно напоминание о том, что произошло почти две тысячи лет назад. Также в столовой находился столик с бутылками: херес, портвейн, мадера и прочее. Теперь все у кого я бывал, непременно предлагали мне выпить отнюдь ни чай. Распутин постоянно был пьян после того как я его выпустил. Но сегодня его здесь не было. И великого князя Дмитрия Павловича пока тоже не замечено. Хотя можно было пройти и обследовать дом, пока Феликс разговаривал бы с моим «Распутиным» и предлагал ему выпить.

Но затем все быстро переменилось. Феликс предложив моей иллюзии какие-то пирожные, и получив отказ, занервничал еще больше, а затем поднялся из подвала-столовой наверх, сославшись на то, что пошел проведать гостей. Я сюда не чай с пирожными приехал пить. Мне нужны были люди. А тут черт знает что творится. Какие- то шорохи и звуки происходили наверху. Он с кем-то переговаривал. Подняться по лестнице, рискуя столкнуться с ним? Все таки, скрывая свое присутствие, я не мог становиться полностью неосязаемым, а был таким же материальным как и все люди. А лестница такая узкая и небольшая, что если Феликс вернется неожиданно назад, он мог налететь на меня, поднимающегося наверх узнать, в чем там дело. Мне оставалось только ждать.

Я приказал «Распутину» открыть бутылку вина и налить бокал. По крайней мере пусть соответствует репутации настоящего Распутина и сделает вид что пьет. Феликс тут же вернулся, с тем же бледным лицом, если не больше. Он заговорил о каких-то наших общих знакомых, упомянув и Дмитрия Павловича, которого я ждал. Он скоро должен подъехать. А гости якобы уже расходятся. Он еще раз предложил мне эти чертовы пирожные. Сдались они ему. «Распутин» сказал что у него специальная диета, и он никогда не ест сладостей и мяса. Так оно собственно и было. Настоящий Распутин подсел в последнее время и питался рыбой в изобилии и выпивкой. Окончательно тронулся умом, однозначно. А нам приходилось соответствовать. Подав «Распутину» еще один бокал с вином и налив себе, Феликс сделал быстрый глоток, и снова вышел из столовой наверх, объяснив это тем, что Дмитрий Павлович наверняка уже приехал, да и остальные тоже, и надо бы их проводить сюда.

«Распутин», якобы выпив свой бокал, подошел все к тому же распятию, в то время как я подошел к лестнице, прислушиваясь. В этот раз наш Юсупов вернулся быстрее, и в руке у него был револьвер. Все встало на свои места. Они собирались убить Распутина. От того и это нервная дрожь и волнения. А пирожные и вино скорей всего было отравлено. То он и предлагал постоянно их.

Это было неожиданно и я не сразу сообразил что лучше предпринять. Ведь я и сам обдумывал как бы лучше уйти со сцены. И одним из вариантов было как раз подстроить смерть Распутина. А тут все само шло в руки. Вот только как провернуть все это. «Распутин» продолжал стоять у распятия, не оборачиваясь на Феликса, потому что я приказал ему оставаться так, пока не приму окончательное решение. Можно было избавиться от «Распутина» и подставить этих «надежных» людей, как я раньше думал. Вот только что делать с трупом и настоящим Распутиным? Идеальным вариантом было бы, если б они убив Распутина сожгли тело. Я бы подстроил для них такую иллюзию. А для всех остальных Распутин бы исчез. О настоящем я бы позаботился. Все чисто. Вот только как их привести к этому.

Феликс сказал «Распутину» что-то про то, что надо бы помолиться, и моя иллюзия обернулась на эти слова. Феликс выстрелил в него — началось. Юсупов убедившись, что попал и «Распутин» лежавший на полу был мертв, поднялся наверх, а я за ним. Наверху нас уже ждали. Здесь был и великий князь Дмитрий Павлович, которого я ждал, был и доктор Лазаверт, поручик Сухотин и народный депутат Государственной Думы Пуришкевич. Вот они мои убийцы. Видимо им надоели похождения Распутина, и то что царский дворец прикрывает его. Вот они и решили устранить угрозу.