Тут в палату одной головой заглянула девушка.

— Привет! — широко улыбаясь сказала она.

Ох, хороша, каналья! Наверное, как раз про таких говорят: кровь с молоком. Выше среднего роста, рыжая коса до пояса. Стройная, но при теле. Грудь, просто АХ.

— О! Вероничка! Ты как здесь? — спросил заметно оживившийся Иван.

— Земля слухами полнится, Ванечка! — игриво сказала она, вошла в палату, взяла стул у моей койки, оставленный после обхода, и уселась перед Иваном. — Говорят, ты вчера с Большого моста прыгал?

Я во все глаза наблюдал за молодыми людьми. Вероника вдруг повернулась ко мне.

— Это тебя спасать пришлось? — спросила она, с любопытством разглядывая меня.

— Павел, — представился я, протягивая ей руку.

— Э! Пашка! Куда руки тянешь? — рявкнул на меня Иван.

УПС! Мне же 16. Я взглянул на Ивана: глаза его метали молнии.

— Это Вероника, моя невеста, — сказал он с ударением на слове МОЯ.

— Понял, понял. Не дурак, — примирительно сказал я и лёг на свою койку.

Какой ревнивый. Но девка реально хороша. Если ещё и с мозгами, и добрая, то цены ей нет.

Вероника надолго не задержалась. Как я понял из их с Иваном разговора, у неё был перерыв, она спешила вернуться на учебу. Обещала забежать ещё раз вечером. Она оставила Ивану треугольный пакет молока и плюшку сердечком.

Чем хороши маленькие города, это относительно небольшими расстояниями. Трудно представить, как в Москве кто-нибудь два раза в день навестил бы кого-то в больнице между учебными парами. Судя по всему, городишко, куда меня занесло волей неизвестных мне сил, совсем небольшой. Как он там называется? Святославль? Ну, раз на больнице вывеска «Святославская». В какой хоть это области?

Я вдруг осознал, что уже не впадаю в ступор от одной только мысли о произошедшем со мной. Размышляю обо всем вполне отстраненно, даже с каким-то интересом. Все-таки человеческая психика — невероятно гибкая штука, ко всему приспособиться может.

Медсестра Валентина прикатила в палату каталку и увезла Петровича вместе с его подушкой, одеялом и простынями. Прощаясь с ним, мы пожелали ему не вешать нос.

Я лежал и в полудреме думал о поворотах судьбы. Ещё вчера утром я планировал свою старость, а сегодня утром у меня вся жизнь впереди и все дороги открыты. Я могу профессию сменить. Например, стать военным. Нет, военным не надо: в 90-х им очень туго придётся. Хотя, тогда всем туго было. О, кстати, надо будет в приватизации как-то грамотно поучаствовать. Тогда колхозники гектарами землю на водку меняли. Ваучеры… Что там с ваучерами было?

Вдруг что-то тяжелое плюхнулось мне на живот. От неожиданности я матернулся, открыл глаза и тут же получил ладонью по губам от высокой пожилой, но ещё очень крепкой женщины. Она была стройной, несмотря на возраст, с правильными чертами лица. В молодости она, безусловно, была красавицей. Взгляд ее светло-серых глаз был строг, как у директрисы школы. У себя на животе я обнаружил матерчатую авоську, нащупав в ней руками кастрюльку.

— Бабушка? — еле ворочая языком от удивления, спросил я.