— Но вас же не десять человек работало! — возразил этот клоун. Мои парни побросали дела и стали медленно подходить к нам, прислушиваясь к нашему разговору. Марат уже демонстративно и рукава начал закатывать, моментально сообразив, к чему дело идет.

— Оплата рассчитана, исходя из объёма работ, а не количества людей, — возразил я Вини Пуху.

— Ну, не знаю, не знаю… — не хотел он признавать мою правоту. — Директор думает…

Ага. Решил директором прикрыться, думает, что мы побоимся идти с начальством разбираться. Ладно.

— Ну пойдёмте спросим, что думает по этому поводу директор, — спокойно ответил я. — Пока он домой не ушёл.

И, не дожидаясь ответа, направился к лестнице на второй этаж. Жорину ничего не оставалось, как пойти за мной.

Директор, разумеется, вообще не понял логики своего главного инженера. Он-то был в курсе, что это по линии Сатчана, а тот сумел себя в нашем городе поставить о-го-го как, пользуясь своими уцелевшими связями в столице! Жорин и сам был не рад, что я привел его к Добрянскому. Что-то сумбурное мямлил в своё оправдание. Не готов был аргументировано отстаивать свою позицию, похоже, вообще не ожидал такого поворота. Что я, зеленый пацан, осмелюсь к директору вот так спокойно его повести на разборки. Тем хуже для него.

— Аркадьич! Не морочь никому голову! Придумал тоже, — рявкнул на него, в конце концов, директор. — Расплатись с парнями, как договорились! Они эти деньги честно заработали.

— Спасибо! — улыбнулся я ему и демонстративно остался в кабинете директора, ожидая, пока главный инженер со мной расплатится.

Он начал мямлить, что деньги у него в кабинете.

— Ничего. Я подожду, — ответил я, глядя ему прямо в глаза.

Ему ничего не оставалось, как принести деньги и отслюнявить мне пять тысяч полтинниками и четвертаками.

Пересчитал тут же за ним деньги, взял в левую руку. А правую подал директору, тот со словами благодарности пожал её. Повернулся к Вини Пуху и протянул руку ему тоже.

— Очень приятно было с вами работать, — демонстративно улыбаясь, сказал я. Того аж перекорёжило всего. Понял я все прекрасно, что он задумал. Небось хотел потом оформить по новой на кого-нибудь подставного работу за пять тысяч, и без ведома директора тысчонку зажать! Не дали…

Вернулся к встревоженным парням и раздал им по шестьсот двадцать пять рублей.

Парни по нескольку раз пересчитывали деньги, как будто не могли поверить, что у них столько бабла в руках. Наконец, они вышли с хлебозавода и, поглядев друг на друга, единогласно решили, что это дело надо обмыть.

Посидели душевно. Ребята поголовно не удержались и неумеренно врезали по водке. Настрадались, похоже, так, что нужно было чем-то вытолкнуть негативные эмоции. Я пил, по привычке, мало, чисто для компании. У меня стресса никакого не было, я был доволен результатом. Работал много и тяжело. Ел тоже много, в особенности мяса, чему поспособствовал и подгон из колхоза. Мышцы накачал так, что старые рубашки по швам трещали, а что уж говорить про выносливость! И деньги очень неплохие и совсем не лишние.

Ну а дальше подошло и время переезда. Машину Ахмад на заводе у Шанцева выпросил на три дня, чтобы нам жилы не рвать и не разгружаться сразу после дороги. Мы связывали в стопки книги, закручивали ковры. Снимали шторы. Всё перед упаковкой перестирывалось, ковры лично мне приходилось выбивать. По всем друзьям собирал газеты, чтобы посуду и хрусталь упаковать.

Собирались долго и основательно, затянули со сборами. В каждой сетке, сверху лежала бумажка с описью содержимого на скорую руку. Это бабушка и Никифоровна делали в обязательном порядке, наученные многочисленными переездами. Коробки и ящики так же были подписаны. В узел каждого тюка воткнута бумажка с содержимым.

Мне хотелось поскорее переехать, до начала учёбы, а то там совсем будет не до этого.