Желудок выворачивало наизнанку. Руки и ноги не слушались, и из мелкой дрожи лихо переходя в конвульсию, я изогнулся на полу, пачкая лицо в крови одного из пулеметчиков.

Надо отдать должное, Сенечка разбираться в происходящем не стал. Проскочив лестничный пролет аки сайгак, проглот ловко перепрыгнул через труп в обнимку с „Утесом“, хищно пригнулся и упал вперед, уходя от вновь начавших работать автоматчиков.

— Лихо, — хохотнул он.

— Уходим. Тут больше никого нет.

Прозвучало это почти шепотом, но мой приятель понимал и без слов. Обшарив карманы поверженных, Сенечка с улыбкой волка из „Ну, погоди“, добравшегося-таки до того мерзкого зайца, начал кидать одну за другой шумки, устроив атакующим день независимости. Гранаты и так глушили, а уж в большом количестве да в замкнутом пространстве и вовсе выводили из строя. Грохот автоматных очередей затух на несколько секунд, но и этого было достаточно.

Дальнейшее я помнил слабо. Чувствовал, как Арсений тащит меня куда-то, слышал, буквально физически ощущал запах горелого мяса, а затем воля окончательно покинула меня.

— Где твой сейф?! — выл проглот, обливаясь потом, но упорно волоча меня к лестнице на третий этаж. — Не уходить же с пустыми руками?! Как ты?! Может, спирта?!

— Давай, — без особой надежды прошептал я.

Прислонив меня спиной к стене, Арсений выпростал из безразмерных карманов флягу с огненной водой и попытался влить в меня некоторое количество спирта. Первый глоток прошел не в кассу. Желудок, возмутившись, тут же попытался опустошаться, и я с большим успехом поделился со всем миром остатком яичницы с тушняком. Второй прочистил мозги и больно ударил по глазам. Чувство было такое, что глазные яблоки выскочат из глазниц и, упав на пол, покатятся по залитому кровью и заваленному гильзами коридору. Третий уже прошел, а четвертый блаженно затуманил мозги, тут я понял, что смертельно пьян. В себя я, разумеется, не пришел, но судороги исчезли, сменившись слабостью и головокружением. Лучше уж так.

К третьей ступеньке голова стала чугунной, а красное марево превратилось в картинку из черно-белого кино, однако общая слабость и тошнота прошли, и я мог уже сносно стоять на ногах.

— Как ты? — Пыхтя и отдуваясь, посекундно оглядываясь через плечо, упорный Сенечка волок меня вверх, подальше от скотобойни, которую я устроил в момент запала для группы агрессивно настроенных товарищей из холла дома увеселений.

— Вроде лучше. — Я схватился за стену и попытался удержаться.

Проще, гораздо проще. Теперь бы еще добраться до сейфа, иначе моя безумная выходка становится сумасшедшей вдвойне. Второго такого броска я не выдержу, будьте уверены. На третий этаж я входил на собственных ногах. Одной рукой я цеплялся за проглота, второй опирался о стену, однако шел сам.

— Я уж думал, ты спекся, — неуверенно бормотал мой сообщник. — Когда исчез, решил, что все, приплыли. Как ты это сделал?

— Сам не знаю, — я на секунду остановился и окинул взглядом пустой коридор. Этажом пользовались, но как-то неуверенно. То ли сюда стаскивали разное, не пригодившееся в хозяйстве барахло, то ли гулящих девиц решительно не хватало, однако большинство дверей было заперто. В глаза бросились таблички „Проекционная“, „Конференц-зал“, „Переговорная“, „Полковник…“ — вот оно. Остановившись, я указал рукой на запертую дверь. — Тут.

Арсений вновь прислонил меня к стене, будто ненужный манекен, и, вновь боязливо оглянувшись, благо нападавшие не спешили атаковать, подергал за ручку.

— Заперто, — резюмировал проглот, виновато разводя руками.

— Выбей, — прохрипел я, вдруг озлившись на весь мир, это здание и Сенечку, который в этой сложной ситуации берег свой ресурс пуще зеницы ока. — Жги.

— Так я не умею прицельно. — Вновь развел руками Арсений.

— А там и не надо, — отмахнулся я. — Сейф простейший.