Дима настаивал на немедленном переезде, в то время как я был решительно настроен отправиться в город и пройтись по старым адресам.

— Ну сам подумай, — убеждал я пира, — кто твои пожитки тронет? Парни-то уехали давно, да и потом, ничего они тут не искали, а даже наоборот, прятали.

— А проглот, — насупился мой собеседник. — Сейчас и в гараж-то идти нельзя. Не дай бог, его глаз мерзкий увидит, по какой тропке мы к гаражу сворачиваем, и все, пропало добро, годами добываемое.

— Да ладно тебе…

— Нет, ты ихнего брата не знаешь. В каких бы контрах с остальными Сенечка ни был, однако единомышленников для подобного мероприятия найдет быстро. У меня там и батарейки аккумуляторные, и спирт, и каша перловая в банках. Шмотья нового, ходить не переходить. Мне их на всю жизнь хватит. И обувь, что самое ценное, то я подальше положил. Коробки картонные…

— Ну ладно, — сдался я. — Сходим, полюбуемся на Сенечку да покрепче его свяжем, а поутру сразу начнем искать транспорт. Вот только ума не приложу, куда такую гору барахла перетащить можно, да еще так незаметно, чтоб у остальных вопросов не возникло.

— Будем живы, не помрем, — немного успокоился Дима и, развернувшись, шустро зашагал к свиноферме.

— Неймется ему, черту хозяйственному. — Заскочив на секунду в гараж и слямзив с полки штоф спирта, я поспешил вслед за уже скрывшейся за пригорком фигурой товарища. По берегу прошли быстро, минут за десять. Ни привалов, ни пикников с колбаской и беленькой на берегу водоема, а просто быстрая ходьба. Затем и брод, крохотные скользкие камешки, на которых приходилось балансировать, стараясь не загреметь в студеную воду. Как ни странно, но вода в реке была на удивление холодная. Будто и не речка по полю текла, а горный поток с талой водой. Подумай я об этом раньше, может быть, и избежал бы многих неприятностей, однако на эту мелочь внимания не обратил.

Спеша вслед за пиром, желающим то ли прибить проглота, то ли посадить его на цепь покрепче, я старался выбросить из головы уродливый шрам на черепе пришельца, так весело поднимающего в воздух одной лишь силой воли огромную тяжесть земли, дома и толстенной армированной плиты, будто крышку сундука. Парень был силен, ой как силен. Даже своим скудным умом я это отлично осознавал и, понимая, что опасность осталась позади, радовался, что нас никто не заметил. Интересно, каков тот парень в бою и что он умеет, кроме жонглирования деревенскими постройками? Небось валандаться не стал бы с Сенечкой, раздавил бы как клопа и дальше пошел, ногу о землю вытерев. Добрый я, ох какой добрый, да то и понятно. Дерьма местного еще толком не хлебнул. Однако жестче становиться было нужно. Нужда, холод, враги за каждым кустом, пока не окунешься, вынырнув из теплой уютной постельки в собственном замкнутом мире, ни за что не узнаешь.

Заброшенная постройка встретила нас темнотой и сыростью. Солнце, ушедшее за горизонт, уже не пригревало, а его задорные желтые лучики не расчерчивали на полу затейливые узоры.

— Эй ты! — Дима включил фонарь и зашарил широким белым лучом по пыльным закоулкам. — Жив еще? — Сенечки не было. Очень скоро нашлись и обрывки веревки, перерезанные перочинным ножом, а за ними и цепочка следов в пыли. Присев на корточки около четкого пыльного следа, пир закусил нижнюю губу.

— Ушел, — резюмировал я.

— Увели скорее.

Я внимательней пригляделся к следам, но кроме отпечатков ног проглота ничего различить не смог.

— С чего ты взял? — Рука почти уже на автомате прошлась по голове, где уже набирала рост серьезная щетина. Один только участок, огороженный рубцами, отказывался давать всходы.

— Видишь, — Дима направил луч фонаря на отпечаток. — Следы такие, будто подталкивал кто. То с пятки на носок идет, то с носка на пятку. Иногда и вовсе… — луч переместился чуть дальше, — и вовсе ширина шага увеличивается, а тут, — луч снова вильнул по полу, — шажки мелкие, как будто запнулся и пытался сохранить равновесие.

— Но других-то следов нет. Не по воздуху же его толкали.

— Вот это и самое странное.

— Что делать будем? — нахмурившись, я поднялся и подошел ближе к пиру.

— Уходить надо. — Развел он руками. — Только время-то мы упустили. По ночи на неохраняемой территории шастать себе дороже. На какую угодно шваль нарваться можно. Ладно наш Сенечка, так и остальные же в банды сбиваются и шарят по округе. За пару обуви, что у тебя на ногах, — Дмитрий кивнул на мои новые ботинки, — и зарезать могут.