Передовой отряд двигался проселочными дорогами, правей его по шоссе на Шяуляй шла их дивизия. Почти во всех населенных пунктах крупнее хутора находились немецкие гарнизоны силой от взвода до роты, иногда усиленные минометами или орудиями калибра 37–50 мм. Колонна в таких случаях даже не разворачивалась в боевой порядок – рота «тридцатьчетверок» Смирнова, шедшая во главе колонны, сразу за боевым разведдозором, выстрелами своих пушек предъявляла «пропуска». Единственным местом, где отряду пришлось принять достаточно серьезный бой, было шоссе Мемель – Каунас. Немцы вовсю пользовались ночным временем для переброски войск и колонн снабжения. От нормальной дневной жизни даже в своем тылу их отучили советские ВВС. Смирнов предварительно разделил роту на две неравные части – один взвод он возглавил сам и, усилив его батареей СУ-76, занял позицию на шоссе восточнее места перехода, два взвода охраняли переход западнее.

И хотя разведка поймала паузу в двигавшихся вереницах немецких колонн в обе стороны – отряд не успел преодолеть трассу за время «окна». Сначала появилась колонна, идущая в сторону Клайпеды, и по ней пришлось открыть огонь, подпустив метров на триста. Чуть позже последовали доклады и от взводов с другой стороны места прорыва. Бой ночью протекал сумбурно – противники ловили цели в неверном свете взлетающих с обеих сторон ракет и вспышек выстрелов. Танковые взводы и «сушки», задержав развертывающегося противника, скрытно оставили позиции и устремились за колонный отряд, преодолевший трассу. Их задача находилась севернее дороги.

К Ужвентису прибыли уже на рассвете. Передовой разведдозор попал под огонь немецкого охранения, и колонна начала развертываться в боевой порядок. После шума, с которым корпус прорывался из Тильзита и двигался по тылам, трудно было надеяться на возможность неожиданного нападения на гарнизон. Немцы были готовы встретить их во всеоружии.

Разведданных о гарнизоне Ужвентиса не было, но логично было предположить, что гарнизон этого маленького городка вряд ли превышает батальон. Хотя относительная близость фронта могла преподнести и неприятный сюрприз. И уж во всяком случае, к немцам должна была подойти подмога. Поэтому все дело нужно было решить одним ударом.

В первую линию атакующих стали «тридцатьчетверки» Смирнова, во второй линии – батарея СУ-76 и за ними пехота, поддержанная пулеметами бронеавтомобилей и бэтээров. На опушке леса развернулась батарея М-30 в готовности поддержать атаку. «Катюши» решили не использовать – все же это был свой город.

В девять утра взревели двигатели, выбросив в небо клубы дыма, и линии двинулись на город. Немцы открыли огонь с полукилометра. Пулеметчики оборудовали позиции в подвалах всех каменных построек, в стенах были сделаны амбразуры орудий ПТО, откуда-то из-за домов захлопали минометы, в траншеях на окраине городка замелькали каски пехоты. Сергей услышал, как по броне застучали снаряды «колотушек», и отдал приказ роте увеличить скорость. Танки, стреляя с коротких остановок, рванулись вперед. Наводчик командирского танка успел сделать четыре выстрела до того, как танки перевалили через немецкую траншею и втиснулись в узкие городские улочки. Уже перед траншеей Смирнов увидел, как от попадания осколочно-фугасного снаряда гаубицы рухнул целиком кирпичный сарай, из которого бил пулемет. Войдя в город, он дал команду роте остановиться и дождаться пехоту, контролируя улицы в глубину, и далее действовать самостоятельно вместе с пехотой, имея главной задачей захват моста на северной окраине Ужвентиса.

Через несколько минут его танк обтекло до взвода пехоты, которая, внимательно оглядывая здания и страхуя друг друга, двинулась вглубь города. Отпустив метров на пятьдесят пехоту, «тридцатьчетверка» двинулась за ними. Прошли они с квартал, когда автоматчик, шедший головным по правой стороне улицы, выглянул на перекрестке за угол и, дав очередь, отскочил назад. Почти тотчас же в угол здания на противоположной стороне ударил снаряд. Судя по отсутствию разрыва, стреляли бронебойной болванкой. Смирнов приказал подогнать машину поближе к перекрестку и, открыв люк, выскочил на броню.

– Пушка там, товарищ старший лейтенант! – прокричал ему автоматчик.

В городе грохотала автоматно-пулеметная стрельба, периодически перемежаемая узнаваемыми хлесткими выстрелами восьмидесятипятимиллиметровок. Сергей огляделся. Около разрушенного неподалеку сарая лежал поломанный велосипед. Смирнов подошел к нему и осмотрел. Окликнув наводчика, попросил прислать сюда механика с ключами. Через некоторое время он держал в руках велосипедное зеркало, удивительным образом не разбившееся. Потом подошел к углу и, присев, осторожно высунул зеркало за угол.

Метрах в трехстах от перекрестка в проеме витрины бывшего магазина стояла противотанковая пушка. Получалось, чтобы выстрелить в нее, танку нужно было подставить бортовую броню. Как говаривал Паша Байков: «Это не есть гут!»

Сергей встал, отряхнулся и, оглянувшись на пехоту, спросил:

– Кто старший?

Тотчас к нему подбежал и, лихо козырнув, представился невысокий сержант в глубоко сидящей на голове каске:

– Замкомвзвода гвардии сержант Баранов!

– Вот что, сержант. Оставь отделение с танком, с остальными – хоть по крышам, хоть по квартирам или подвалам – обойди пушку. На рожон не лезь, там наверняка есть пехотное прикрытие, твоя задача – отвлечь пушкарей или заставить их залечь у пушки. Понял? Дай нам шанс.

– Есть, товарищ старший лейтенант!

– Выполняй!

Сержант крикнул, подзывая командиров отделений, быстро поделил людей, тут же они прикладами выбили закрытую дверь, и большая часть пехотинцев вошла в дом.

Смирнов ударил три раза по броне рукоятью пистолета и крикнул:

– Экипаж! К машине!