Он сам писал о нем в автобиографической заметке: «Революция прервала песнь молодого поэта. Подпись Б. Ширяева мелькала в советских газетах лишь под критико-литературными статьями и путевыми очерками разъездного корреспондента. Но через сорок лет в одном из журналов русского зарубежья имя Б. Ширяева появилось снова, на этот раз под переводом на русский язык гимна св. Франциска Ассизского. Сорок лет не смевший касаться струн божественной арфы, поэт не смог преодолеть в себе зовов Божьего дара».
Этот перевод мы и приводим в конце брошюры как заключительный аккорд религиозных мелодий, звучавших в душе автора-поэта.
Ирина Поснова
[Брюссель, 1960]
Религиозные мотивы в русской поэзии
… И вещим сердцем понял я,Что всё рожденное от Слова,Лучи любви кругом лия,К Нему вернуться жаждет снова.И жизни каждая струя,Любви покорная закону,Стремится силой бытияНеудержимо к Божью лону.И всюду звук, и всюду свет,И всем мирам одно начало;И ничего в природе нетЧтобы любовью не дышало[51].А.К. ТолстойВелик зиждитель наш Господь!
Уже прекрасное светилоПростерло блеск свой по земли,И Божии дела открыло.Мой дух с веселием внемли,Чудяся ясным столь лучам,Представь каков Зиждитель сам.Когда бы смертным столь высокоВозможно было возлететь,Чтоб к солнцу бренно наше окоМогло приблизившись воззреть,Тогда б со всех открылся странГорящий вечно океан.Там огненны валы стремятсяИ не находят берегов,Там вихри пламенны крутятся,Борющись множество веков.Там камни, как вода, кипят,Горящи там дожди шумят.Сия ужасная громадаКак искра пред Тобой одна.О, сколь пресветлая лампада,Тобою, Боже, возжена,Для наших повседневных дел,Что Ты творить нам повелел.От мрачной ночи свободившись,Поля, бугры, моря и лесИ взору нашему открылисьИсполнены Твоих чудес.Там всякая взывает плоть:Велик Зиждитель наш Господь.Светило дневное блистает,Лишь только на поверхность тел,Но взор Твой в бездну проницает,Не зная никаких предел.От светлости Твоих очейЛиется радость твари всей.Творец, покрытому мне тьмоюПростри премудрости лучи,И что угодно пред Тобою.Всегда творити научи!И на твою взирая тварь,Хвалить тебя, бессмертный Царь![52]М.В. ЛомоносовМолитва за землю русскую
(А. С. Хомяков)
Непоколебимую веру в грядущее светлое будущее России, выполнение русским народом предназначенной ему Господом вселенско-исторической миссии высказывает в своих стихотворениях Алексей Сергеевич Хомяков[53]. В них он идет к познанию своей родины путем религии, путем веры. Владевшие им тогда славянофильские тенденции придают этим стихам некоторый специфический колорит, но не изменяют их сущности.
Мы видим в нем богатейшее разнообразие эмоциональной и интеллектуальной одаренности, но эти элементы пребывали в нем не в состоянии хаоса и постоянного взаимного борения, но гармонично сливались в единое целое, создавая в результате этого процесса могучую духовную фигуру пророка и борца. Хомяков – поэт, богослов-мирянин, политический деятель, яростный полемист, превосходство которого над собой признавал даже горделивый Герцен, смелый, жертвенный офицер, но прежде всего историк, судья в историческом аспекте, выносящий свои приговоры не только в форме научных статей, но и в поэтических строках. Он пламенно верует в историческую миссию России, но видит реализацию этой миссии не в укреплении внешней мощи Империи и широте ее завоеваний, а в организации общественной жизни на основах религии, свободы, любви и братства народов. Для осуществления этого он полагает прежде всего анализ своего прошлого, признание ошибок, раскаяния в них и волю нации к их исправлению.
Гордись! – Тебе льстецы сказали;Земля с увенчанным челом.Земля несокрушимой стали,Полмира взявшая мечом.Предела нет твоим владеньямИ прихотей твоих рабаВнимает гордым повеленьямТебе покорная судьба.Красны степей твоих уборы,И горы в небо уперлись,И как моря твои озера…Не верь, не слушай, не гордись.Бесплоден всякий дух гордыни,Неверно злато, сталь хрупка…Но крепок ясный мир святыниСильна молящихся рука.Не говорите: «то былое,То старина, то грех отцов;А наше племя молодоеНе знает старых тех грехов».Нет, – этот грех – он вечно с вами,Он в ваших жилах и крови.Он сросся с вашими сердцами,Сердцами мертвыми к любви.Молитесь, кайтесь, к небу длани!За все грехи былых времен,За наши каинские брани,Еще с младенческих пелен;За слезы страшной той годины,Когда враждой упоены,Вы звали чуждые дружиныНа гибель русской стороны…. . . . . . . . . . . . .За слепоту, за злодеянья,За сон умов, за хлад сердец,За гордость темного незнанья,За плен народа; наконец,За то, что полные томленьяВ слепой сомнения тоскеПошли просить вы исцеленьяНе у Того, в Его ж рукеИ блеск побед и счастье мира,И огнь любви и свет умов, —Но у бездушного кумира,У мертвых и слепых богов.И, обуяв в чаду гордыни,Хмельные мудростью земной,Вы отреклись от всей святыни,От сердца стороны родной!За все, за всякие страданьяjЗа всякий попранный закон,За темные отцов деянья,За темный грех своих времен,За все беды родного края, —Пред Богом благости и сил,Молитесь, плача и рыдая,Чтоб Он простил, чтоб Он простил.А.С. Хомяков видит и указывает в этом стихотворении[54] на политически-моральный тупик, в который неуклонно приводит отрыв социально-общественной жизни от религии, от заветов Христа. Но он, неумолимый аналитик истории и борец, непоколебимо строг и тверд. Он призывает прежде всего к очищению себя самих, своего интеллектуально-духовного мира покаянием и моральным самосовершенствованием – возвратом к Богу истинному от поклонения «бездушным кумирам, мертвым и слепым богам» материализма.
Хомяков верит в совершение русским народом этого подвига, силы для которого таятся в русской душе.
И вот за то, что ты смиренна.Что в чувстве детской простоты,В молчанье сердца сокровенна,Глагол Творца прияла ты,Тебе Он дал свое призванье,Тебе Он светлый дал удел:Хранить для мира достояньеВысоких жертв и чистых дел;Хранить племен святое братство,Любви живительный сосуд,И веры пламенной богатство,И правду и бескровный суд.О вспомни свой удел высокий,Былое в сердце воскресиИ в нем сокрытого глубокоТы духа жизни допроси.Внимай ему – и все народы,Обняв любовию своей,Скажи им таинство свободы,Сиянье веры им пролей![55]Но он не закрывает глаза на темные стороны современного ему русского общества.
В судах черна неправдой чернойИ игом рабства клеймена,Безбожной лести, лжи притворной,И лени мертвой и позорнойИ всякой мерзости полна.О недостойная избранья.Ты избрана… Скорей омойСебя слезами покаянья,Чтоб гром двойного наказаньяНе грянул над твоей главой[56].Последние две строки этого стихотворения А.С. Хомякова звучат, как жгучие вещие возгласы библейского пророка. Но они не были услышаны его современниками, не были поняты ими. Покаяние не принесено. Предсказанный поэтом гром грянул. Мы слышали и слышим его раскаты…
Но – как писал В. Соловьев – верится:
Пройдет сверкающий громамиСредь этой мглы божественный глагол,И туча черная могучими струямиПрорвется вся в опустошенный дол.И светлою росой она его омоет,Огонь стихий враждебных утолит,И весь свой блеск небесный свод откроетИ всю красу земли недвижно озарит[57].Озарение принесет нам свет Христов, сияющий в Евангелии. Ему и посвятил Хомяков одно из самых прекрасных своих стихотворений:
ЗвездыВ час полночный, близ потокаТы взгляни на небеса:Совершаются далекоВ горнем мире чудеса.Ночи вечные лампады,Невидимы в блеске дня,Стройно ходят громадыНегасимого огня.Но впивайся в них очами —И увидишь, что вдали,За ближайшими звездами,Тьмами звезды в ночь ушли.Вновь вглядись – и тьмы за тьмамиУтомят твой робкий взгляд:Всё звездами, всё огнямиБездны синие горят.В час полночного молчаньяОтогнав обманы снов,Ты вглядись душой в ПисаньяГалилейских рыбаков, —И в объеме книги теснойРазвернется пред тобойБесконечный свод небесныйС лучезарною красой.Узришь – звезды мыслей водятТайный хор свой вкруг земли;Вновь вглядись, и там, вдали,Звезды мыслей, тьмы за тьмами,Всходят, всходят без числа, —И зажжется их огнямиСердца дремлющая мгла[58]А молитва за Землю Русскую, за угнетенную, за порабощенную, за кровью и слезами залитую прозвучит страдальческим воплем, сорвавшись с обугленных уст потерявшей мужа (Николая Гумилева) и сына (в советских концлагерях) крупнейшей из русских поэтесс, единственной из них достойной высокого звания поэта – Анны Ахматовой:
Дай мне горькие годы недуга,Задыханье, бессонницу, жар,Отыми и ребенка и другаИ таинственный песенный дар.Так молюсь за Твоей литургиейПосле стольких томительных дней,Чтобы туча над темной РоссиейСтала облаком в славе лучей[59].Могла ли она не сотворить этой молитвы, если в поэтическом завещании утраченного ею горячо любимого мужа, друга и учителя стояли слова:
Словно молоты громовыеИли воды гневных морей,Золотое сердце РоссииМерно бьется в груди моей[60].Но нежное, мягкое, женское сердце Анны Ахматовой могло лишь отражать героические удары мощного сердца ее мужа и в своем завещании она в силах лишь просить:
Эта женщина одна,Эта женщина больна;Муж в могиле, сын в тюрьме.Помолитесь обо мне[61].