Одна из фигурок-бандитов упала, а остальные скрылись в зарослях. Жандармы перестали двигаться, посчитав свой долг выполненным. Представление окончилось. Оскар занялся утренним туалетом. У хозяина нашлось два ведра с чистой колодезной водой, которые перекочевали в ванную комнату постояльца. Пока походный керогаз на водородных баллончиках грел воду в небольшой кастрюльке, Оскар вымылся с ног до головы водой, ледяной по сравнению с температурой вчерашнего дня. Выйдя в чем мать родила в комнату за полотенцем, он неожиданно озяб: в раскрытое окно дул сильный ветер. За ночь воздух все-таки остыл градусов до двадцати и теперь стремился перетечь на восточные склоны хребта, где солнце уже прогрело скалы и море. Одевшись и почистив зубы, Оскар спустился вниз на чашечку мокко-дубль и сандвичи, любезно приготовленные на прощание хозяином. Он же довез постояльца до города в маленькой коляске, запряженной мулом. Они как раз спрятались в тесных улочках, когда над горами встало безобразно яркое солнце. Было еще слишком рано, чтобы заниматься делами, поэтому Оскар, попрощавшись с хозяином, поехавшим дальше, в Новый город, где он работал в одной из больших гостиниц, прошел бульвар Лантиви и попал в бухту с пальмовыми деревьями рядом с узким пляжем. Роща отгораживала море от города, создавая впечатление уголка дикой природы. Соблазн был слишком велик: несмотря на риск, Оскар разделся, прикрепил пистолет в кобуре к предплечью и зашел в воду. Она была ласковой, теплой и легкой. Можно наслаждаться вечно, но… Из-за деревьев показался край солнца, превративший бухту в ослепительное сияющее огнем зеркало. Шепотом изрыгая проклятия, Оскар выбрался на берег, вытерся досуха и нанес на себя новую порцию крема против ожогов. Часы показывали восемь. Все еще рано. Он медленно побрел в тени деревьев вдоль берега к нагромождению камней, снизу сглаженных волнами, а сверху источенных ветром. Когда они были совсем близко, до его слуха донеслись тихие стоны, перемежаемые похожими на выдохи словами: «Ja, ja-ah, ja-aa». Очевидно, в камнях было нечто вроде дома свиданий на открытом воздухе. Непроизвольно затихнув, Оскар замер на месте и тут же устыдился. Как мальчишка! Наверное, стоял с открытым ртом! Вдруг стоны за камнями сменились возней.
– Du bist"o begnugen?
– О, ja. Du bist vortreffliche frau, Ilоnа
Отчего-то немецкий язык, на котором они говорили, показался Оскару таким подозрительным и чужим, что он не ушел тут же, а продолжил подслушивать. А разговор, похоже, только начинался.
– Ну вот, я выполнила свою часть уговора, – сказала женщина очень деловым тоном. – Теперь твоя очередь.
– Всегда пожалуйста, – довольно отозвался любовник. – Чего тебе хочется узнать?
– Почему вы ушли в Порто-Веккьо, этот заштатный городишко?
– Потому и ушли, чтобы поменьше глаз. Будем ждать еще неделю или около того.
– И что потом, когда придет груз? Каким путем вы будете возвращаться?
– Через вашу клятую Италию и Альпы… Хотя, конечно, итальяночки и Италия несравнимы. – Мужчина звонко и заливисто рассмеялся, в конце звучно заглотпув воздух.
– Убери руки, колбасник! Договаривались на один раз. Ты точно знаешь, что вы не поплывете в Адриатику?
– Нет. Сейчас на погоду нет надежды, а лоханки наши – каботажные паромы, сделанные сорок пять лет назад. Тонуть никому не хочется.
– Смотри. Если обманешь…
– Что ты мне сделаешь, булочка?
– Никто еще не мог со мной переспать и обмануть без расплаты. Сама приеду в твою сосисочную Австрию, найду тебя и зарежу тупым ножом, чтобы было больнее.
– Зачем мне врать?
– А ты собрался дезертировать?
– На кой хрен? Оставаться в этом дурдоме без харчевания и жалования?
– Но… ты ведь совсем не дурак! Ведь понимаешь, что я тебя расспрашиваю не просто так!
– Уж конечно. Кто-то хочет нас зацепить, да боком ему это выйдет. Мне даже хочется, чтобы так вышло – все веселее будет колесить по вашей помоечной стране. Ты, милашка, туда лучше не суйся.