— На самом деле я никогда не понимала тебя. Всегда восхищалась… но ты отпугиваешь людей.
— Мне не нужны никакие предсмертные исповеди. Для них еще не пришло время.
— Ладно.
Они сменили тему разговора. Подали обед, но ни Мириам, ни Хоснер так и не притронулись к еде.
Абдель Маджид Джабари быстро говорил с Ибрагимом Али Арифом по-арабски.
— Эта трагедия не поддается измерению.
Отвечая, Ариф стремительно поглощал пищу.
— Я чувствую себя просто ужасно. Словно Даниил в логове льва.
Джабари наблюдал, как его тучный собеседник набивает рот едой.
— Не думай всегда только о своих собственных переживаниях, друг мой. Нынешняя трагедия важнее них. — Он прикурил сигарету. — Я больше переживаю за евреев, которые поставили свои репутации и карьеры в зависимость от доброй воли арабов.
— И все-таки я испытываю личные переживания. Я не считаю себя виновным в убийстве. Переживаю, да… но вины за собой не чувствую. Чувство вины — чисто еврейское чувство. — Ариф бросил взгляд на нетронутый поднос с обедом Джабари. — Не возражаешь? — Он поставил полный поднос на свой пустой.
Джабари отхлебнул араки.
— Как бы там ни было, но логово льва вон там. — Он указал рукой в направлении «Лира». — А здесь находятся наши соотечественники. И ты должен смотреть им в глаза… не испытывая при этом неловкости. Пусть они не сомневаются, что мы разделим их судьбу.
Пережевывая пищу, Ариф рассмеялся.
— Это было бы удачей, мой друг. Ты же прекрасно знаешь, что, даже если их со временем освободят, с нами будет особый разговор. Для нас логово льва и там, и тут. Мы люди, не имеющие своей страны, народа, не имеющие пристанища. Мы обреченные люди. Я, пожалуй, поел бы еще. Стюард!
«Лир» свернул на север, и «Конкорд» последовал за ним. Самолеты покинули пределы Саудовской Аравии и влетели на территорию Ирака. Солнце уже опустилось к горизонту, на земле появились длинные багровые тени. Бекера начало одолевать беспокойство.
— Сколько осталось топлива?
— На полчаса полета, — ответил Кан.
Одной из особенностей, всегда восхищавших Бекера на Ближнем Востоке, было полное отсутствие сумерек. Темнота наступала буквально за минуту. Посадка при дневном свете где-нибудь не на аэродроме не предвещала ничего хорошего, а уж посадка в темноте могла стать просто катастрофой.
— Что закончится быстрее, Питер?