— Где муж Мириам Бернштейн? Где другие? Что с ними?

Риш улыбнулся.

— Отвечай, сука!

— Пожалуй, эту информацию я заберу с собой в могилу.

Палец Хоснера, лежавший на спусковом крючке, напрягся. Если он оставит Риша в живых, то остаток своей жизни Ахмед проведет за колючей проволокой в тюрьме Рамлы. Пожизненное заключение более суровое наказание, чем легкая смерть от пули в голову. И все же Хоснера обуревало примитивное чувство мести, ему хотелось увидеть, как прольется кровь Риша. Этот человек — безусловно, дьявол, и нет гарантии, что даже колючая проволока сможет обуздать его злобу. Пока он живет и дышит, он будет так же опасен, как инфекционная болезнь.

— Мы убили твою любовницу, не так ли? И это было для тебя двойным ударом, потому что она была твоей сестрой, правда? — В досье с психологическим портретом об этом факте упоминалось неопределенно, однако Хоснер понял, что попал в точку.

Риш ничего не ответил, но его губы растянулись в зловещей усмешке, от которой у Хоснера пробежал холодок по спине. Риш стоял на ветру, закинув руки за голову, лицо и одежда были в пыли, лучи восходящего солнца высветили злобный блеск в его глазах. И Хоснер увидел Пазузу — злого духа восточного ветра, предвестника беды и смерти. Тело Хоснера затряслось от усталости и переполнявших его эмоций, он опустил ствол автомата и выстрелил.

Коленная чашечка Риша разлетелась, и он рухнул в пыль, завыв от боли.

— Застрели меня! Ты обещал!

Хоснер почувствовал необъяснимое облегчение, увидев кровь и раздробленные кости своего заклятого врага, услышав его вопль.

— Ты обещал!

— А когда мы сдерживали данные друг другу обещания? — Хоснер снова выстрелил, разбив Ришу вторую коленную чашечку.

Риш завыл, как зверь. Он колотил кулаками по земле и так сильно закусил язык и губы, что из них пошла кровь.

— Ради Аллаха! Ради твоего Бога, Хоснер!

— Разве твои предки не жили в Вавилоне, Риш? И разве мои предки не были пленниками Вавилона? Не поэтому ли мы встретились с тобой в этой пыли много веков спустя? Какова была твоя цель? — Хоснер выстрелил еще дважды, прострелив Ришу запястье и локоть правой руки.

Риш зарылся лицом в пыль и захныкал.

— Пощади! Пощади, прошу тебя!

— Пощадить? Мы, семиты, никогда не щадили друг друга. Разве ты пощадил Моше Каплана? А думаешь, он бы тебя пощадил? Наши люди безжалостно уничтожают друг друга со времен Потопа, а может, и раньше. Территория между Тигром и Средиземным морем является самым большим кладбищем на земле, и это дело наших рук. И если в Судный день мертвые восстанут из могил, то им не хватит места, чтобы стоять. — Хоснер прошил очередью левое предплечье Риша, при этом рука араба почти оторвалась.

Риш потерял сознание. Хоснер подошел, вставил в автомат новый магазин и пустил ему пулю в затылок.

Он жестоко пнул безжизненное тело, оно перекатилось через край стены, скользнуло вниз по склону и рухнуло в Евфрат.