Наверх поднимаюсь, напоминая себе, что она беременна, а ей ни к чему лишние волнения. Не представляю как быть деликатным в такой ситуации, потому что гнев никуда не исчез а все так же гоняет кровь по жилам.
— Что-то случилось? — спрашивает она, когда я застываю на пороге и смотрю ей в лицо прищуренным глазами. — На тебе лица нет, — замечает она и делает шаг назад, жестом приглашая войти.
А я едва сдерживаюсь. Меня до сих пор потряхивает, когда вспоминаю наш разговор с Машей и ее слова.
— А сама не догадываешься? Ты зачем к Кате приходила и ребенка до истерики довела? Ты какое право имела это делать? Я тебе в прошлый раз сказал, чтобы ты дорогу туда забыла. Ребенок при чем, Наташ? Ты же под сердцем нашего носишь. Неужели тебе совсем не жаль Машу? Она потом закрылась в детской и весь вечер плакала. Меня к себе больше не подпускает и считает обманщиком.
— Ах, ты за этим приехал? — недовольно выдыхает она. — Откуда мне было знать, что она ничего не знает? И с какой стати мне нужно думать о Кате и ее ребенке? У меня своя семья и муж. Были.
Я прохожу в квартиру, чтобы не стать источником сплетен и обсуждений со стороны соседей.
— Правильно ты заметила — были. Неужели ты рассчитываешь, что я к тебе вернусь? Ты что вообще творишь? Есть у тебя претензии, так ты мне их выскажи, зачем ты к Кате ходишь? Нет ее вины ни в чем. Слышишь, нет?
— А моя в чем? Что ты так со мной? Чем я плоха? Ты же сам женился на мне, я тебя в ЗАГС не тащила.
Я закатываю глаза к потолку. Лишь время впустую потратил.
— Погоди, Сереж, — я разворачиваюсь, чтобы уйти. Но Наталья останавливает меня. — Извини, я правда не знала. Я к Кате приходила…
— Ложь. Все ты верно рассчитала и пришла бить по слабым местам. Есть в тебе хоть капля достоинства?
Глаза Наташи вспыхивают злобой, она поднимает ладонь, чтобы дать мне пощечину, но я перехватываю ее запястье и усмехаюсь.
— Отпусти! Мне больно! Это ты мне говоришь о достоинстве? А сам? Наделал детей и в кусты? К моему тоже придешь спустя годы? Или чтобы так же за мной бегал, как за ней мне тоже нужно куда-нибудь уехать?
— Что ты несешь? — морщусь я и откидываю ее руку.
Я уже всерьез задумываюсь о том, чтобы свозить Наташу в клинику на обследование, но только чтобы проверить ее психическое состояние.
— Я все жду от тебя, что ты образумишься, вернешься в семью, но ты как будто помешался на своей Кате и ее дочери. Ты уверен, что девочка твоя? А я? Ведь я тоже хочу внимания. Ты обо мне вспомнил, потому что я посмела видите ли ребенка твоего задеть? А мне не больно, что ты о моем не вспоминаешь и даже не приходишь нас навестить?
— Все. Хватит, — понимаю, что если сейчас не уйду, то все закончится нехорошим скандалом. — Я подаю на развод.
— А права не имеешь. И ничего я не подпишу, ясно?
— Подпишешь. Захочешь хорошее ежемесячное содержание после развода, все подпишешь и согласишься на мои условия. Все, что происходит между нами в последнее время за рамками моего понимания. У тебя кроме упреков ничего же не выскакивает изо рта. Будь наш диалог конструктивным я бы бывал у тебя чаще, но приезжать и выслушать это все от тебя я не намерен. Ты же сама создаешь все эти стрессовые ситуации, а потом ищешь виноватых.
— Ну и иди! — обиженно летит мне в спину. — И никакого развода я тебе не дам. Замучаешься по судам ходить и ничего ты не добьешься, я узнавала.