— Сереж, не надо… — успевает произнести Катя, перед тем как я сбрасываю вызов.

Прибавляю скорость. Мысли путаются. Я всю неделю представлял, как говорю Маше о том, что это я ее отец. Слова подбирал так, чтобы эта маленькая девочка поняла, что будь моя воля — я бы никуда ее от себя не отпустил. Представлял, как озаряется улыбкой ее милое личико, и как она доверчиво забирается ко мне на колени. Это должен был быть мой и ее день. День, когда я верну себе право называться ее папой. Все должно было пройти деликатно и осторожно. А вместо этого новость о моем отцовстве между делом сообщила Наташа… Наташа. Что это? Месть? Конечно я виноват перед ней, но разве нужно вмешивать в наши дела пятилетнюю девочку?

Катя открывает мне дверь и сразу отступает назад, обнимая себя руками. Не плачет, но глаза красные, как и щеки. Маши рядом с ней нет. Я уже привык, что она всегда радостно выбегает меня встречать.

— Где она?

— В своей комнате. Ты зря приехал, Сергей. Нужно наверное, чтобы время прошло.

В груди расцветает протест. Время? И без того столько лет потерял. Как я могу просто исчезнуть теперь, когда моя дочь знает, что я ее отец?

— Я хочу ее видеть.

— Она не хочет, Сергей. Твоя жена сказала… Наташа сказала, что ты бросил нас ради нее.

Ладони сжимаются в кулаки. Но это ведь неправда. Мы с Наташей встретились годы спустя, после того как я потерял надежду найти Катю. Я еще хоть как-то могу понять желание жены прийти в дом к той, к кому я неравнодушен, но нарочно делать больно маленькой девочке… Какой жестокой нужно быть?

— Ты сказала ей, что это неправда?

— Сказала, конечно. Она слышать ничего не хочет. Ее можно понять. Теперь ей кажется, что все годы мы ее обманывали.

Катя кусает губы и крепче обнимает себя за плечи. Наверное, сейчас ей тоже нужна поддержка, но все, о чем я сейчас могу думать, так это о Маше, которая в эту минуту возможно начинает меня ненавидеть. Я уже потерял ее однажды, и не могу лишится снова.

— Я хочу с ней поговорить, — я обнимаю Катю за талию и, прижав к себе, быстро целую в лоб. — Нужно все ей объяснить.

Она тяжело вздыхает, но останавливать меня больше не пытается. Потому что понимает, что просто так я не уйду.

Сначала я хочу без предупреждения открыть дверь в комнату, но передумав, стучусь. Нужна максимальная деликатность, чтобы вернуть доверие дочери.

— Маш, можно к тебе?

Я вхожу. Дочка сидит на кровати ко мне спиной. В руках какая-то старая мягкая игрушка. Кукла, которую я ей подарил, валяется на полу.

— Я знаю, что ты на меня злишься, но…

— Ты обманщик, — резко произносит она, повернувшись. Личико заплаканное и разгневанное. — Я не хочу тебя видеть.

И пусть я был готов к таким словам, на душе все равно становится горько. Мы только-только нашли путь друг к другу, а сейчас он вновь оказался сломан. Меня отбросило на сто шагов назад.