– Я хочу…

Признание чуть не сорвалось с губ. Похоже, шиссова сыворотка реально работала…

Не время, не время!

Руки в экзоперчатках придавили мои ладони к подлокотникам. Ли Эббот наклонился, подался ближе. Глаза отчима возбужденно заблестели.

– Продолжай, – поторопил он меня. – Ну!

Слова жгли язык, сбивчивые, мутные. В голове шумело, и удерживать себя на краю беспамятства с каждым ударом сердца становилось все труднее. Мысли разбегались, бессвязные образы мелькали перед глазами. Кессель у моих раздвинутых ног, крутящаяся молекулярная схема новой литианской отравы, Кессель посреди своего кабинета, могила отца, стоны Анхеля за стенкой, Кессель обнимает меня за талию, белые бесконечные коридоры, Никс и Нор Юн-Линь, то разделявшиеся, то сплетавшиеся воедино, Кессель, Кессель, Кессель…

Надо молчать. Держаться. Я сама согласилась, я обещала себе и ему, что справлюсь.

Я стиснула побелевшие губы, не выпуская наружу ни звука.

Время, время, время!

Боль обожгла скулу, ненадолго приведя меня в чувство. Проморгавшись, я увидела прямо перед собой покрытое красными пятнами лицо Ли Эббота.

Отчим был в бешенстве.

– Живее! – Новый удар. – Говори, я же вижу, блокиратор работает!

«Не дождешься».

Ли Эббот выругался.

– Маленькая упрямая тварь! – зло выплюнул он. – Бесполезное шейдерское отродье! Вся в отца. Мать – и та была посговорчивее.

А вот это было уже слишком.

– Не смей говорить о моих родителях! – не сдержавшись, выкрикнула я. – Они погибли из-за тебя! Шиссов убийца!

Я ожидала града ударов, но на удивление их не последовало. Ли Эббот глумливо посмотрел на меня сверху вниз, тонкие губы искривились в усмешке.

– Убийца? – переспросил он. – Я просто выполнял свою работу. Очищал улицы от грязи, какой был твой никчемный отец и остальной сброд. А вот твоя мать… О-о-о…

Я замерла, ошарашенная страшным намеком, скрывавшимся за его протяжным «о-о-о». В груди заныло тяжело и тревожно. Не надо было его слушать. Не надо… Но я хотела, чтобы он продолжил. Хотела узнать…