Лил дождь. Именно благодаря дождю магазин отдыхал от покупателей в разгар продаж летним воскресным днем. Никто не требовал срочно наре-зать сотню алых роз, сплести из них сердце и отправить по такому-то адре-су. Никто не просил ромашек с нечетным количеством лепестков, и даже букетик незабудок с траурной ленточкой никому не надобился.

Лиза стояла с чашкой у раскрытой двери в сад и с удовольствием наблюдала, как дождь барабанит по забытым лейкам и тяпкам, как тяжелеют от влаги жел-тые помпоны георгин, клонятся к земле переполненные чаши лилий. Медленно размокают дорожки, выползают дождевые черви. А внутри июньского бахром-чатого тюльпана, перемазавшись в пьтльце, беспомощно жужжит шмель, и си-деть ему там, пока не выглянет солнце и цветок снова не раскроется.

Хорошо, что на свете есть дождь. Он выстукивает тихую музыку, под ко-торую хорошо размышлять и делиться секретами. Он приходит с большой лейкой и поливает грядки, дает отдохнуть садовнику. Можно заварить ду-шистый чай, снять салфетку с горки птифуров и сидеть за столом, лениво переговариваясь. Сметать ладонью крошки. Рассеянно помешивать остыв-ший чай, замечтавшись или увлеченно споря. И ведь у каждого – особые причины любить дождь. Валентин радуется, что цветы напились воды. Гус-тав радуется, что не придут посетители и не отвлекут Лизу. А Лиза радует-ся просто так, потому что любит дождь, так же, как любит и поливать цветы, и разговаривать с покупателями, и печь птифуры. Трудно вообще приду-мать, что не любит Лиза, что может вызвать на ее лице сердитое выражение. Трудно – да и не надо. Зачем думать о грустном в такой хороший денек.

Один садовник объявил, что вырастил черную розу, сообщила Ли-за. – А потом оказалось, что роза всего-навсего темно-бордовая, и его подняли на смех, а он клялся, что на будущий год уж точно вырастит черную розу, черную, как сажа.

Неужели черную? язвительно переспросил Валентин. Хотел бы я знать, как ему это удастся, если у розы нет пигментных генов, отвечающих за черный цвет! Шарлатан! Черных роз не бывает в природе!

– И никак нельзя вывести их? – удивилась Лиза.

Можно, недобро усмехнулся Валентин. Но вряд ли тебе понра-вится способ. Корни осторожно надсекаются, подписываются маренговой краской, плотно перевязываются и просыпаются землей. Цветы получают-ся черные, но очень быстро гибнут.

– Бедные розы! В шею гнать таких селекционеров! – возмутилась Лиза.

– Это не селекция, это обман! – пожал плечами Валентин. – Порядоч-ный человек никогда не позволит себе такие манипуляции.

Говорят, на выставке устроят фейерверк из лепестков лотоса, по-молчав, продолжила девушка. – А еще там появится танцовщица, одетая только лишь в тропические орхидеи!

– Все это дешевые эффекты, Лиза, – рассердился садовник. – Халтура, рассчитанная на таких простушек, как ты. Я покажу всем, что такое насто-ящее искусство. Я выращу уникальные цветы из наших волшебных семян!

– Хочешь потратить все семена сразу?

Не знаю. А какая разница? спросил он рассеянно.

Тут к магазину подкатил экипаж, из него выскочила тонкая фигурка и, прячась под зонтиком, вбежала в магазин. Лиза и Густав нахмурились – это была та самая трюфельная красавица, только теперь локоны выбивались из-под нежной кремовой шляпки, а платье цвета молотой корицы источало аппетитный кофейный аромат.

– Мерзкий дождь, – проговорила она, рассматривая промокшие ту-фельки.

Садовник вскочил, чуть не разбив чашку.

– Какая приятная неожиданность! – воскликнул он. – Лиза, быстро ко-фе! Густав, растопи камин, не видишь, наша гостья продрогла!