Иными словами, зависть касается двух людей (например, вы можете завидовать чужому счастью), а ревность – трех (классический любовный треугольник).
Ревность может спровоцировать собственничество, а также чувство унижения, подкрепляемое гневом и деструктивными порывами. Маллен предполагает, что ревнивый мужчина может мучить себя яркими фантазиями о сексе между партнером и соперником или представлять, как над ним смеются как над куколдом[41]. Конечно, последние всегда были объектом насмешек. Это слово происходит от предполагаемой привычки кукушек часто менять партнеров и откладывать яйца в чужих гнездах. В итальянской поп-культуре футбольного арбитра, не заметившего нарушение правил, презрительно называют этим словом за то, что он не видит, что происходит у него за спиной.
В «Отелло» ревность – это «зеленоглазый монстр», а куколд – это тот, кто обожает и сомневается, подозревает, но все-таки любит. В наибольшей опасности находится вовсе не соперник, а объект привязанности[42].
В судебной психиатрии мы стараемся проводить границу между нормальной и патологической ревностью (синдром Отелло), при которой суждение о том, что произошла измена, основано на бредовых идеях, а не на весомых доказательствах. Бредовая идея об изменах партнера может привести к крайне неприятным чувствам, подробному перекрестному допросу или патологически агрессивному поведению. Проблема различия между нормальной и патологической ревностью заключается в том, что иногда тяжело проверить, действительно ли человек изменяет. Неверный партнер пациента может не рассказать правду психиатру или социальному работнику.
Иногда разница между нормальной и патологической ревностью очевидна, скажем, когда чувство явно связано с недавно проявившимся бредом, например убежденностью в том, что партнер намеренно пытается тебя отравить.
В других случаях ревность делает патологической не присутствие или отсутствие бреда, а связанное с ней поведение.
Она может быть результатом бредового толкования тривиальных событий, например пропущенного телефонного звонка, за которым следует лихорадочное чтение СМС, отслеживание местонахождения партнера и даже проверка нижнего белья. Контролирующее поведение в отчаянной попытке снизить риск измены можно назвать патологическим, даже если соперника нет. Я видел случаи, когда один из партнеров вовсе не считает, что вторая половина ему изменяет, однако все равно боится, что ее могут соблазнить, например на корпоративе. Хотя это не бредовая ревность, тревога, собственническое поведение, преследование и бесконечные телефонные звонки партнеру, когда тот не находится рядом, явно выходят за рамки нормы.
Патологическая ревность давно ассоциируется с повышенным риском убийства, и в наибольшей опасности находится объект любви, а не соперник. Однако я видел одного мужчину, который, будучи в состоянии психоза и испытывая сильную ревность, убил и свою девушку, и ее любовника. Вердикт: двойное непреднамеренное убийство. Принудительное бессрочное лечение в психиатрической больнице с усиленным наблюдением.
Патологическая ревность связана с широким спектром психических расстройств, включая психоз, депрессию и алкогольную зависимость. Она также может проявляться у людей, которые внешне кажутся нарциссическими и эгоистичными, а на самом деле являются тонкокожими и чувствуют себя незащищенными.
Когда ревность явно бредовая, человек должен пройти лечение. Как судебный психиатр я беру на себя ответственность за сохранение безопасности всех сторон, что является непростой задачей. Что, например, должен сделать судебный психиатр, когда больной во время лечения угрожает кому-то расправой? Мы проводим медикаментозное лечение и ограждаем пациента от общества, однако не должны забывать, что эти меры не всегда сводят риск к минимуму. Например, человек может отказаться от лечения, сбежать или выйти из психиатрической больницы по апелляции. Мы также обычно предупреждаем потенциальную жертву, согласно так называемому правилу Тарасовой.
Татьяна Тарасова была студенткой Калифорнийского университета в конце 1960-х годов. У нее были короткие отношения с Просенджитом Поддаром, студентом из Бенгалии, Индия. Девушка быстро поняла, что у них слишком разные представления об отношениях, в то время как партнер считал, что у них все серьезно. Татьяна отвергла его и сказала, что встречается с другим парнем. Дело происходило в Калифорнии конца 1960-х годов, поэтому свободные взгляды того времени только усиливали культурные различия. Просенджит был уничтожен разрывом. Он впал в депрессию и перестал уделять внимание здоровью и учебе.
Юноша обратился за помощью к доктору Лоренсу Муру. Во время терапии пациент признался, что испытывал гнев и негодование и хотел убить Татьяну. Доктор Мур принял меры, предупредив полицию и порекомендовав поместить Просенджита в психиатрическую больницу. Татьяну, однако, он не уведомил. Руководитель лечащего врача, доктор Пауэльсон, отклонил решение Мура и заявил, что Просенджита не нужно задерживать (приказы начальства не обсуждаются, верно?).
Просенджит отправился в долгую поездку за границу, во время которой его психическое состояние улучшилось. Однако по возвращении он намеренно подружился с братом Татьяны, чтобы преследовать ее, и в октябре 1969 года нанес ей смертельные ножевые ранения.
Девушку так никто и не предупредил. В противном случае она, возможно, избегала бы бывшего парня или хотя бы вызвала полицию при встрече с ним.
Вы бы хотели, чтобы психотерапевт вашего бывшего партнера нарушил профессиональную тайну и предупредил, что его пациент думает вас убить и что ваша жизнь в опасности? В таком случае бывший партнер представляет для вас угрозу, хотя и не угрожает напрямую.
В память о Татьяне было введено правило Тарасовой, согласно которому психиатр или психотерапевт обязан предупредить тех, кому угрожает опасность от лица их пациентов. Правило гласит: «Защитная привилегия заканчивается там, где начинается угроза обществу».
Правило Тарасовой законодательно закреплено в 23 штатах США и применяется во многих других странах, включая Великобританию, однако в законодательстве Соединенного Королевства оно не зафиксировано. Британская полиция обязана предупреждать человека об угрозе его жизни, если известно о ней. Только в 2017 году она сделала это более 700 раз. Эта обязанность была введена после убийства, совершенного в 1988 году, когда правоохранительные органы не сообщили об опасности потенциальной жертве.
Чтобы проиллюстрировать, как это работает на практике, я приведу в качестве примера случай Хельмута Шнайдера, которого местная психиатрическая бригада направила ко мне за вторым мнением. У него была верная жена Свенья и трое детей, однако мужчина постоянно обвинял супругу в неверности, несмотря на ее возражения и признания в любви. Она даже отказалась от социальной жизни из-за установленных им ограничений.
После серьезной работы местная психиатрическая бригада пришла к выводу, что его ревность бредовая, поскольку никаких свидетельств существования соперника не было. Хельмут угрожал жене, но его так мучила ревность, что он пытался покончить с собой. Мужчину поместили в психиатрическую больницу на добровольной основе, где его лечили с помощью антипсихотических препаратов и психологической терапии. Через некоторое время он уже не стремился совершить самоубийство, и его бредовая ревность прошла после курса препаратов. Пациент больше не подозревал жену в неверности. Поскольку он содействовал врачам, его не могли принудительно задерживать и выписали с условием, что мужчина будет продолжать принимать лекарства, ходить на психологическую терапию и наблюдаться амбулаторно.
Перед выпиской из больницы он должен был встретиться со Свеньей, которую четко предупредили о повышенном риске серьезного насилия и даже убийства со стороны Хельмута. Ей сказали, что расставание, вероятно, является единственным безопасным способом управления рисками. Однако всегда трудно покинуть того, кого мы любим. Разве он может причинить мне боль? Он слишком сильно меня любит, чтобы навредить мне.