Он понятия не имеет, чем я пожертвовала ради него.
Я встаю и иду вдоль рядов, пока не оказываюсь перед классом, весь лекционный зал смотрит на меня сверху вниз. Хихиканье девочек в первом ряду граничит с идиотизмом, и они звучат как двенадцатилетние.
— Бездарные Связанные встречаются редко, но, к сожалению, они случаются. Олеандр здесь — яркий пример того, когда что-то идет не так.
Это нелегко, но я сохраняю невозмутимое выражение лица, когда начинается хихиканье и шепот. Гейб проводит рукой по лицу, но не двигается, чтобы остановить Нокса, их дружба и преданность друг другу намного сильнее, чем слабая связь, которую мы разделяем.
Та, от которой, по его мнению, я отвернулась.
— У нее есть пять Связанных, все с силой и способностями выше среднего, и все же у нее нет… ничего. Ни способностей, ни близости, абсолютно ничего, ради чего стоило бы держать ее рядом.
Шепот становится громче, и я изо всех сил пытаюсь заглушить его. Я знаю, о чем они думают, отвергнутая своими собственными Связанными в таком грандиозном чертовом спектакле, но нет ничего такого, чего бы он мне уже не сказал.
— Мы не такие, как Сопротивление, поэтому мы не убиваем людей за то, что они родились без какой-либо реальной пользы в нашем обществе, но важно помнить нашу историю, не так ли, Фэллоуз?
Я смотрю на них всех и запоминаю их лица.
Я могла бы убить их всех прямо сейчас, не вспотев, но я не гребаный монстр, как бы плохо они все со мной ни обращались. Я выше этого дерьма.
Я снова повторяю свою мантру в своей голове. Лучше быть ненавидимой и живой, лучше страдать от боли, чем быть убийцей, лучше быть одинокой и в безопасности.
Глава 4
Сейдж приглашает меня вернуться в ее комнату в общежитии, чтобы позаниматься, но когда я проверяю местоположение на своем телефоне, она находится за пределами периметра, который дал мне Норт, и я ни за что не хочу иметь дело с этим мудаком сегодня. Не после того, как его брат-придурок только что опозорил меня перед половиной гребаного класса первокурсников.
Бля.
Я не могу думать об этом, не испытывая особого рода ярости, которая означает, что моя способность хочет выйти наружу, а этого, черт возьми, нельзя допустить. Хотя я позволяю себе подумать об этом, примерно секунду. Просто чтобы немного остудить гнев.
Так что вместо этого я возвращаюсь в свою комнату в общежитии, чтобы… сидеть и хандрить, на самом деле. При свете дня комната выглядит еще более мрачной. Голые стены, пустые шкафы и самая дерьмовая кровать, известная человеку. На самом деле я спала в приютах для бездомных с лучшими матрасами, а одеяла — колючий кошмар.
Кроме того, у меня на счету всего около восьми долларов, так что покупка нового дерьма не входит в бюджет.
Я распаковываю свои сумки и перебираю то немногое из одежды, что у меня осталось. Там немного косметики и три пары туфель. Не очень, обувь — это часть моей жизни, и Тактическая команда оставила пару кожаных ботильонов, которые были самой большой находкой в благотворительном магазине в моей жизни. Я отказываюсь признавать, как сильно эта потеря ранит меня.
До слез.
Затем я провожу несколько часов в своем телефоне, изучая работы, которые вписываются в периметр, который дал мне Норт, но рабочие часы нигде не совпадают с его гребанным комендантским часом. Похоже, зарабатывание денег закончилось, и я застряла в этой дерьмовой комнате.