— Я пришел просить прощения за свои прошлые проступки, — пробормотал он, склонив голову в невольной покорности. — В моем прошлом много жестокости.

— И в твоем прошлом, и в твоем настоящем, — сказала жрица, нахмурившись. — О да, воин, я вижу тебя без всяких усилий. Ты убийца. Убийца, убивший многократно.

— Да, — признал Меррик, холодно кивнув. — Я не отрицаю этого. Но я собираюсь принять участие в церемонии соединения старого друга и не хочу принести ему несчастье. Мне нужно…

— Тебе нужно гораздо больше, чем я могу тебе дать, — жрица пренебрежительное махнула рукой. — Уходи. Лица с окровавленными руками не приветствуются за столом богини, как и ноги в кровавых сапогах на ее священных песках.

— Какого хрена? — прорычал Меррик. — Я пришел просить прощения. И тебе, черт возьми, лучше поверить, что это первый и последний раз, когда я когда-либо просил об этом.

— Очень хорошо. Некоторые грехи не могут быть прощены. — Верховная жрица сморщила нос, как будто почуяла что-то плохое. — Тебе стоит помнить об этом в будущем. И более того…

Но ее слова закончились сдавленным бульканьем. Внезапно странные пустые изумрудные глаза стали чисто белыми, а голос упал до низкого, певучего тона, и из ее горла полились слова, которые, казалось, не были ее собственными.

— Ты найдешь невесту в своем путешествии, чтобы помочь другу скрепить его любовь. Она предназначена тебе, ждет, окутанная тьмой, ждет твоего поцелуя, чтобы пробудить ее, воин. Ты станешь ее светом, а она — твоим. Вы исцелите друг друга душой и телом, хотя путь к этому исцелению будет долгим и тернистым. Иди и найди свою женщину. Только тогда твоя беспокойная душа обретет покой.

Глаза жрицы снова стали зелеными, и она посмотрела на Меррика.

— Ты действительно благословлен, воин — богиня одарила тебя пророчеством, хотя не могу понять почему. Возможно, ты его понимаешь?

— Нет, — прорычал Меррик. Его рост был настолько велик, что даже стоя на коленях рядом с жрицей, они были одного роста. — Вы ошиблись, Ваше Святейшество, — с сарказмом сказал он, не обращая внимания на вздохи других, ниже по положению жриц по поводу его богохульства. Нельзя было говорить Верховной жрице Пустого Трона, что она ошиблась, но Меррик плевать хотел на протокол. Эта женщина обращалась с ним, как с дерьмом, которое налипло на её туфли, а после дала нелепое, ненужное пророчество, о котором Меррик вовсе не просил. В свете этих обстоятельств он не чувствовал больше необходимости кланяться и расшаркиваться.

Странные, пустые изумруды ее глаз пылали.

— Что ты имеешь в виду, воин? — спросила жрица, и ее голос был холодным и угрожающим.

— В твоём пророчестве говорилось, что я встречу кого-то — женщину.

— Это правда, и что в этом плохого?

Меррик пожал плечами.

— Начнем с того, что не ищу ни одну гребаную женщину, которая бы меня дополнила — я не похож на других жалких Киндредов, которые ищут себе невест. Мне не нужен никто, кроме меня самого. — Он сплюнул на пол храма, чем вызвал еще большее недоумение со стороны других жриц. — А во-вторых, даже если бы захотел найти себе невесту, это невозможно. Я полукровка — гибрид. Я не смогу соединиться с женщиной и создать связь. Даже если бы захотел этого.

— О? — Она подняла бледно-зеленую бровь. — Ты оспариваешь мое пророчество?

— Да, черт возьми, я оспариваю его. Еще не родилась женщина, которая бы взглянула на это… — Меррик указал на себя — на свою массивную фигуру, покрытое шрамами лицо и разноцветные глаза. — И не убежала бы в горы.

— Мне тоже трудно поверить, но мать всего живого не лжет. Для тебя есть невеста. — Верховная жрица презрительно фыркнула. — Хотя, видит богиня, мне ее жаль.