— Труднее поверить, чем в то, что Мерлин — девятисотлетняя женщина? — спросила Шарлиэн, положив голову ему на плечо.

— Вообще-то, да. — Кэйлеб улыбнулся. — В конце концов, я всегда могу просто вернуться к идее, что Мерлин действительно волшебный, что бы он ни говорил!

— Идиот, — нежно сказала она, протягивая руку, чтобы дернуть его за теперь уже полностью отросшую бороду.

— Тебе это нравится? — спросил он. Она посмотрела на него, и он пожал плечами. — Я имею в виду бороду. Тебе это нравится?

— Это щекочет в некоторых довольно неподходящих местах, — строго сказала она, — и я бы не хотела, чтобы это вышло из-под контроля. Никаких огромных, лохматых облаков бакенбард, ты понимаешь. Но с этим условием, думаю, что смогу это вынести.

— Теперь это звонкое одобрение, если я когда-либо его слышал, — криво усмехнулся он.

— Ну, к этому нужно привыкнуть, — заметила она.

— Почти так же, как привыкнуть к мысли, что Корисанда теперь часть империи Чариса? — спросил он, и выражение его лица стало более серьезным.

— Полагаю, это зависит, в конце концов, от того, насколько Корисанда является частью империи, — сказала она, ее собственное выражение лица соответствовало его. — В конце концов, на данный момент присяжные все еще не пришли к этому выводу.

— Это верно, — согласился он. — Хорошая новость заключается в том, как я думаю, что Тартариэн и Энвил-Рок теперь искренне убеждены, что я не заказывал убийство Гектора. Имей в виду, я не думаю, что Энвил-Рок хотел, чтобы его убедили, но у этого человека довольно существенная честность, и его сын приложил немало усилий, чтобы привести его в чувство.

— Значит, ты убежден, что они намерены соблюдать условия мирного урегулирования?

— Мерлин показал тебе те же «образы» из своих снарков, что и мне, любимая. Это означает, что твоя догадка так же хороша, как и моя. Однако на данный момент я должен был бы сказать, что, по-моему, ответ — да. Не думаю, что им это нравится. Если уж на то пошло, если бы я был на их месте, мне бы это тоже не понравилось. Но они достаточно умны, чтобы признать неизбежное, когда видят его.

— Тот факт, что ты гарантировал личную безопасность Дейвина, независимо от того, сохранит он свой трон или нет, не повредил, — проницательно сказала Шарлиэн.

— Может, и нет. Но это также не помогло бы, если бы они не решили, что могут доверять мне в том, что я сдержу свое слово, пока они держат свое. И что бы они ни думали или ни намеревались делать в том, что касается мирного урегулирования, в данный момент они и остальные члены совета находятся на спине особенно раздраженного ящера-резака. Что бы ни случилось, им придется нелегко, и мы мало что можем сделать, чтобы помочь, не усугубляя ситуацию.

Шарлиэн серьезно кивнула. Одна из главных причин, по которой Кэйлеб вернулся в Черейт, заключалась в том, чтобы дать сэру Корину Гарвею, Тартариэну, Энвил-Року и остальным членам совета Корисанды, который технически действовал как коллективный регент князя Дейвина, возможность восстановить и поддерживать порядок в Корисанде, не беспокоя своим присутствием сторонников Храма и их союзников, патриотов-корисандцев, не сплачивая оппозицию против себя. Он оставил достаточно морских пехотинцев под командованием генерала Чермина, как официального имперского вице-короля новой провинции Корисанда, чтобы контролировать ситуацию, по крайней мере, в городе и герцогстве Мэнчир, даже если случится худшее, но это был определенно не тот способ, которым он или Шарлиэн хотели установить свое правление в Корисанде.

— Будут какие-то восстания, Кэйлеб, — сказала Шарлиэн через мгновение. — Ты знаешь это, не так ли?

— Да, — вздохнул он, — это неизбежно, учитывая тот факт, что мы завоевали Корисанду силой оружия, а не путем взаимного соглашения, как с Эмерэлдом. Или даже Зибедией, если уж на то пошло. Обязательно найдется кто-то, кто попытается «вышвырнуть иностранцев вон», будь то из-за подлинного патриотизма или как средство достижения личной власти для себя. А религиозный аспект только усугубит ситуацию. Я не питаю никаких радужных иллюзий относительно того, насколько послушными и добродушными будут наши новые корисандские подданные, Шарли. Но, по крайней мере, Тартариэн, отец и сын Гарвеи хотят ограничить кровопролитие в Корисанде, насколько это возможно, и они знают, что, в конечном счете, у нас есть огневая мощь — и военно-морская мощь — чтобы подавить почти любое восстание, которое может быть поднято. Конечно, они знают, что мы не хотим этого делать, но знают, что мы можем, если потребуется. Более того, они знают, что мы это сделаем.

Лицо императора Кэйлеба было жестким, решительным, и, когда Шарлиэн посмотрела на него в лунном свете, она поняла, что ее собственное выражение лица такое же. Ни один из них не хотел кровопролития, которого можно было избежать. Ни один из них не хотел видеть, как сжигаются города или поселки, как казнят людей за измену их новому императору и императрице. Ни один из них не хотел, чтобы его заставляли прибегать к суровым мерам подавления, которые предусматривали для завоеванных провинций правила ведения войны на Сейфхолде. Но, учитывая угрозы, которые окружали их, и долгую историю вражды корисандцев как к Чарису, так и к Чисхолму, ни один из них не стал бы колебаться, если бы это стало необходимым.

— Хорошо, если предположить, что любые восстания достаточно незначительны, чтобы генерал Чермин мог справиться с ними имеющимися у него ресурсами, что дальше? — спросила она через мгновение.

— Это то, над чем мы с тобой — и Мерлин — проведем довольно много этой зимы, размышляя, любимая, — ответил он. — Правда в том, что то, что мы только что закончили, было самой легкой частью. К весне Мейгвейр добьется большего прогресса, чем мне хотелось бы думать, в том, что касается его флота галеонов. Слава Богу, что он сначала потратил столько времени и денег на галеры! Но из того, что Мерлин видел до сих пор, кто-то действительно читал отчеты графа Тирска. И к настоящему времени они получили достаточно информации об артиллерии нового образца, чтобы мы могли столкнуться с хорошо вооруженными галеонами в чужих руках. Имей в виду, они не будут знать, что с ними делать, настолько хорошо, как мы, и я намерен продолжать в том же духе, обрезая их как можно более жестоко и как можно чаще. Как сказал мой отец, для любого адмирала Храма важно быть наполовину побежденным в своем собственном сознании, прежде чем он когда-либо выйдет в море против нас.