Без явной провокации я затеял две драки и был вышвырнут из лав-отеля «Ётаё». А все потому, что вбил себе в голову, будто загадочная женщина — гейша.
Я вспомнил дзэнскую притчу, в которой ученик признается учителю, что ему снятся кошмары об ужасном и могущественном враге. Учитель говорит, что пусть в следующий раз, когда ученик столкнется во сне с врагом, он пометит живот врага огромным крестом. Ночью, когда во сне к ученику приходит враг, ученик поступает, как ему было велено. Внезапно враг испаряется. Наутро ученик просыпается и видит огромный крест, выцарапанный на его собственном животе.
Видимо, я уже на себе в крестики-нолики играю. Но это лишь инь ситуации. Ян — в интуитивном ощущении, что противодействующие мне силы вполне реальны. Интуиция часто выводила меня из ситуаций, в которых холодный расчет свел бы в могилу.
Просчитывая возможности, в дальнем углу спортзала я заметил трех неприятных типов.
Они уставились прямо на меня. В деревнях, где бледнолицый — такая же диковина, как дружественный туземец в Нью-Йорке, это нормально. Но здесь Токио, и на любопытство такой взгляд не спишешь.
В основном у якудза в одежде два дресс-кода — стильный, как с картинки, гангстерский костюм и прикид бандита на курорте. Со щеголями я встретился накануне в баре «Пурпурный невод»: броские итальянские костюмы, солнцезащитные очки, напомаженные волосы, побрякушки для компенсации комплекса неполноценности. Второй тип предпочитает более традиционную одежду: черные, грубо выделанные хопи, распахнутые до пояса, чтобы видны были татуировки, налобные повязки
Вот поэтому трудно было распознать этих парней в другом конце зала.
Ни в одну из вышеупомянутых групп они не вписывались. Они вообще не принадлежали ни к одному известному мне социальному слою. Костюмы одинаковые, все черные и плохо сидят. Даже через зал было заметно, что ботинки у них истрепаны, а каблуки сбиты. Один мужчина был в темных очках и федоре, у двух других — непримечательные стрижки. Все трое — точно агенты Секретной службы после нескольких бюджетных сокращений.
По-солдатски держа руки по швам, они стояли, как приклеенные, плечом к плечу, не говоря ни слова и не глядя вокруг. Вдруг, точно единый организм, они, глядя в пол, разом двинулись через зал коротким задумчивым шагом.
Они выглядели настолько странно, что я понял: ребята пришли по мою душу.
Зал они пересекали целую вечность, но потом вдруг сразу оказались у открытой трибуны. Тот, что в очках и шляпе, стоял прямо передо мной, а по бокам и на полшага сзади стояли его товарищи. Я почтительно кивнул и отдал ему право первого хода.
— Разрешите сесть? — спросил он. Говорил он медленно и сухо.
— Конечно, — сказал я. — Свободных мест полно.
Он кивнул, направился вверх по трибуне и выбрал место непосредственно слева от меня. Его дружки, подождав, пока он сядет, тоже поднялись по проходу и сели плечом к плечу у нас за спиной.
— Господин Билли Чака, для человека, который провел столь богатый событиями вечер, выглядите вы просто замечательно. — Он говорил так, будто у него черный пояс по этикету.
Я ответил глупой улыбкой. Я на это мастер.
— Не хочу зря тратить ваше время, господин Чака, но при данных обстоятельствах, я надеюсь, вы простите мне такую прямолинейность.
—
— Отлично. Ее зовут Флердоранж. Ее надо найти.
Я был немного разочарован тем, что у такой обольстительной и коварной гейши такое заезженное и скучное имя. Прямиком из комиксов. Я ожидал чего-то поэкзотичнее, ну, скажем… только не Флердоранж.