Первый стул взлетел высоко, и я легким движением от него уклонился. Меня стул не задел, но врезался в лоб пижона у меня за спиной. Пяткой я ударил по коленке мужчину слева. От моих шпор его атака захлебнулась, и он выронил бутылку с виски, которой порывался меня приложить. Бутылка пролетела через весь бар и врезалась в спину Тецуо Игуити, одного из изобретателей ударопрочного ветрового стекла.
Третий атакующий попробовал известный удар в солнечное сплетение. Я поймал его ногу и, использовав момент ускорения, рванул его другую ногу повыше от пола, отчего нападавший грохнулся на спину. В салуне нарастала кутерьма. Используя метод, которому я научился, освещая соревнования по дзюдо для близоруких в Нагасаки, я включил «боковое зрение». Такой же эффект достигается, если смотреть в оба конца телескопа сразу. Это позволило мне сосредоточиться разом на атаке с ближней дистанции и на возможных штурмах с дальней.
Первым меня атаковал ковбой-бандит прямо передо мной. Его удар кулаком с поворотом не мог состязаться с моим ударом ногой с разворотом. Я хлестко врезал ему, когда он оказался ко мне спиной. Взмыв в воздух и все еще бесполезно вращаясь, он рухнул на пол. Следующая атака пришла издалека в виде крутящейся подковы, которую швырнули, сорвав со стены. Поймав подкову левой рукой, я приложил ею в пах важного функционера из «Ётаё», который примеривался ринуться на меня сзади.
Раздался резкий, звонкий свист.
Я перевел взгляд на свистуна. Оказалось, бармен дует в жестяной свисток. Звук успокоил дерущихся, как единственный выстрел бармена из ружья в вестернах. Все вдруг замерли. Те, кто не лежал на полу, стыдливо повернулись к бармену. Все замолчали, только из динамиков неслась мелодия «Рауди Иейтс».[14]
После паузы народ занялся своими делами и стал помогать друг другу подняться с пола. Скандинавские девчонки, разбежавшиеся по углам, опять прилипли к своим мужикам, без сомнения, нахваливая их за проявленную доблесть.
Только я не мог вернуться к прежним наслаждениям. Гигантская рука на моем плече толкала меня к выходу. Шериф-сумоист был на удивление обходителен и провел меня через толпу гораздо сноровистее, чем удалось мне самому. Пройдя створки, мы оказались в холле. Я был разоблачен.
— Сэр, с вашего позволения, разрешите задать вам несколько вопросов, если вас это не очень обеспокоит, — сказал он, будто у меня был выбор. Высокий хриплый голос у такого огромного человека сбивал с толку. Услышав его по телефону, вы бы подумали, что звонит хиляк, страдающий эмфиземой.
— С удовольствием отвечу на ваши вопросы, — солгал я. В конце концов, за излишнюю вежливость меня еще никогда не били.
Он провел меня, как я понял, в свой офис и жестом пригласил сесть. Поблагодарив, я подождал, когда он сам сядет в массивное кресло за крошечным столом.
Я сел на стул и почувствовал резкую боль в копчике. Чуть не заорав, я вскочил. Посмотрел на сиденье, но ничего не обнаружил. Ощупал поверхность. Тоже все нормально.
— Мебель неудобная? — спросил сумоист. Он смотрел на меня так, будто я обозвал его жирнягой.
Я мотнул головой и сел. На этот раз ничего не кололось.
Как и в баре, в офисе было полно ковбойских безделушек. А так как это был кабинет шерифа, здесь было несколько юморных розыскных постеров с выцветшими фотографиями самых разыскиваемых в «Ётаё» преступников, включая Ли Якокку[15] и других фигур былого автомира Детройта.
—
— Прошу меня извинить, — озабоченно прохрипел сумоист.
—
Я обернулся. Заднюю треть комнаты занимала бутафорская тюремная камера с толстыми черными резиновыми прутьями. Внутри на винной бочке сидел старый потрепанный бомж-аниматроник. У него была колючая борода и только один глаз. В руке он держал кружку с надписью «XXX». Голова его механически кивала, а трясущаяся рука вздергивалась.
—
Затем его голова запрокинулась, и он поднял кружку, чтобы сделать долгий глоток. Две секунды спустя он вновь заговорил о золоте.