– Поверь, Слава, это ловушка! – горячо убеждал друга Мирон. – Тебя завалят, как барана. Кадий гнилой насквозь. Слово его гроша ломаного не стоит!

– Филин поручился! – отрешенно отвечал Савицкий.

– Филин – старье, прошлогодний снег! Конечно, он уверен, что все пройдет гладко, надеется на мощь своего авторитета, но Кадиев плевать хотел на все «авторитеты». Бепредельная сволочь!

– Нужно остановить резню, хватит гробить ребят!

– Конечно, нужно, но не таким образом. Повторяю – там ловушка!

– Я дал слово.

– Ну ладно, дал так дал, поедем вместе, я возьму автомат...

– Слушай, Мирон, – в голосе Савицкого неожидано появились стальные нотки, – пока здесь командую я, а не ты. Поэтому повторяю – поеду один!

Закончив смазку, Мирон аккуратно собрал винтовку и, завернув в ветошь, спрятал под кровать. Встреча Савицкого с Кадиевым должна была состояться в девять утра. Он взглянул на часы: половина четвертого. Через два часа нужно выезжать. Термос с горячим кофе, теплый, подбитый ватой костюм, – все приготовлено. Можно часок вздремнуть, но спать не хотелось. Безошибочным инстинктом, выработанным еще в Афганистане, Мирон чувствовал – над Славкой нависла смерть. Чутье не подводило его никогда. Впервые оно появилось в 1983 году, когда он, раненый, по непонятной причине наотрез отказался отправиться в госпиталь, заявив, что будет лечиться прямо здесь, в санчасти. Все называли Мирона дураком, но потом выяснилось: вертолет, в который он не захотел сесть, был сбит душманами. Все пассажиры погибли.

Нет, не даст он убить Славку, отличного парня, хотя и впавшего в маразм.

В двадцать минут шестого Мирон поднялся, оделся и, уложив в машину винтовку с термосом, поехал к автосервису на Павловском шоссе. Автосервис располагался в небольшом одноэтажном здании, где раньше был винный магазин, обслуживающий соседнюю деревушку. Потом помещение выкупили коммерсанты. Впрочем, местные любители горячительных напитков не обижались. Их запросы по части спиртного полностью удовлетворяли две коммерческие палатки, открытые, кстати, той же фирмой. К дому примыкал небольшой двор, обнесенный бетонным забором.

Напротив, метрах в ста, зияло пустыми окнами недостроенное здание. Строительство началось и закончилось так давно, что никто уже не знал, для какой цели предназначалось сооружение. Судя по всему, проект был грандиозен. Строители добрались аж до четвертого этажа, но потом мистическим образом исчезли. Сверху отлично просматривались ближайшие окрестности. В частности, двор автосервиса был виден как на ладони. Потому-то Мирон и облюбовал для своих целей это здание. Оставив машину на обочине, он, утопая в снегу, окольными путями подошел к заброшенной стройке и с риском свернуть себе шею взобрался по сгнившим деревянным лестницам. Там имелась площадка, удобная для стрельбы, но крыша, к сожалению, отсутствовала. Холодный ветер ударил в лицо крошками снега. Не обращая на него внимания, Мирон выбрал подходящее место, развернул винтовку. Ветошь свернул в комок. Получилось нечто вроде подушки – хороший упор для ствола. Пристроив винтовку, он заглянул в прицел. Двор автосервиса, где должны встретиться Кадий со Славкой, просматривался прекрасно. Облегченно вздохнув, Мирон отхлебнул из термоса горячего чая, закурил сигарету и принялся терпеливо ждать. Наконец открылся автосервис. Дела у коммерсантов сегодня шли не ахти. Лишь в половине девятого во двор вкатили замызганную «пятерку». Из нее выбрались два пассажира, выглядевших едва ли не хуже, чем их машина, о чем-то переговорили с хозяином заведения и принялись возиться около своей развалюхи. Мирон было насторожился, но потом махнул рукой. Ни один из них не тянул на мафиози. На всякий случай он изучил в бинокль лица. Абсолютно незнакомые. К бригаде Кадиева не имеют никакого отношения. Да и лохастые донельзя. Засады Кадий не выставил. Единственным подходящим местом для нее было то, которое занял сам Мирон. Но почему тогда до предела усилилось предчувствие надвигающейся беды?

Раз проснувшись, Савицкий больше не ложился. Коньяк расширил сосуды, успокоилось сердце, исчезли приступы удушья, но спать все равно не хотелось. До утра он просидел на кухне, куря одну за другой сигареты. Кот, вопреки обыкновению, тоже не спал, мяукая, терся об ноги, заглядывая в глаза.

– Ты чего, толстопуз? – улыбнулся Славик. – Страдаешь бессонницей, как я? Злые собаки снятся?

Если бы Марсик умел говорить, он бы рассказал хозяину, что чувствует беду, умоляет никуда сегодня не ехать. Однако человеческого языка кот не знал, поэтому выразить свои чувства мог только мяуканьем да жалобным взглядом. В половине девятого Савицкий оделся, выпил чашку кофе и дал коту на завтрак кусок мяса. К великому его удивлению, тот есть не стал, а проводил Славика до дверей, по-прежнему душераздирающе мяукая.

Утро выдалось солнечное, веселое. Ослепительно искрился снег, холодный воздух бодрил. Ярко-голубое небо манило к себе. Савицкий пожалел, что не имеет крыльев. Как хорошо было бы подняться сейчас в слепящую синеву, оставив глубоко внизу огромный город, забитый вонючими машинами, населенный нервными, злыми людьми! Тяжело вздохнув, он уселся в свой «БМВ», завел мотор и двинулся к месту встречи.

Оставив машину у ворот автосервиса, Савицкий вошел во двор. Кадиев еще не приехал, да и вообще никого здесь не было, кроме двух работяг, копавшихся в допотопном автомобиле. Облокотившись о стену, Славик закурил сигарету, время от времени нетерпеливо поглядывая на часы. Наконец послышался шум подъехавшей машины. Во дворе появился Кадий в демонстративно распахнутой дубленке, будто хотел показать, что не имеет при себе оружия. Славик расслабился. Похоже, слово Филина еще имеет вес. Войдя, Кадий остался в воротах, собственным телом загораживая вход.

– Привет, Сава, – издали крикнул он, – я привез тебе компенсацию! Получи!

Последнее, что увидел в земной жизни Вячеслав Савицкий, были черные дула короткоствольных автоматов, внезапно появившихся в руках «безобидных работяг». А еще торжествующую ухмылку на физиономии Кадия и кусочек ослепительно голубого неба над бетонной стеной. Затем на его тело обрушился безжалостный свинцовый ливень...

Когда подъехал Кадиев, Мирон сперва насторожился, но потом успокоился. В машине, кроме Кадия, никого не было. Неужели подвела интуиция? Хорошо, если так!