Возмутительно, что государство вкупе с народом выкачивают деньги из состоятельных людей. И самому Франклину, и большинству его обеспеченных друзей деньги достаются тяжким трудом, и все же на доброе дело они средств не жалеют. Почти все крупные пожертвования больница получает от богачей. На их щедротах все и держится. А ведь богатые не обязаны терпеть нахлебников, которых в больнице Каравэй пруд пруди. Все так и норовят сесть на шею, в том числе многие из сотрудников; чтобы больница не разорилась, надо срочно что-то менять, иначе она обречена. Что ждет всех — и богатых, и бедных — если больница навсегда закроет двери?

Позвонила Бренда:

— Ваша жена на проводе.

Франклин прикрыл глаза. Ясное дело, речь она заведет о сегодняшнем благотворительном бале «Золотое сердце». Франклин поднял трубку, и на него обрушился поток жалоб: вазочки в центре столов оказались неподходящего цвета.

— Понимаю, дорогая. Согласен, сущий кошмар.

В ту самую минуту адвокату Гасу Шиммеру позвонили из больничного кафетерия:

— Гас, это я.

— Что новенького?

— Пациентка. Миссис Шимфизл, ближайшая родственница — миссис Норма Уоррен.

— Ну и?…

— По ошибке объявлена мертвой. Обнаружили, что живехонька, только через пять часов.

— Шутишь?

— Собственными глазами видел историю болезни.

— Что-нибудь уже подписано?

— Да, два мальчика-зайчика сразу прибрали к рукам племянницу.

— Ничего. Дело крупное. Очень крупное. Объявить о смерти живого человека — это им не фунт изюму.

— И я о том же.

— Если дело выгорит, тебе на этот раз причитается двадцать процентов. Идет?

— Плюс мой обычный гонорар.

— Само собой, — одышливо отвечал тучный Шиммер, а про себя подумал: «Гаденыш ненасытный!»