— Не понимаю я, о чем ты говоришь, мудрый брат мой, — сказал монаху епископ.

— А вам, ваше преосвященство, того и не надо понимать, — успокоил его брат Семион, — то банкиры поймут. Но вы юридически по нему нести ответственность не будете.

Епископ немного подумал, внимательно глядя на него, а потом махнул рукой и сказал секретарю:

— Напиши ему все, что он хочет, — и тут же повернулся к брату Семиону. — А ты, премудрый брат мой, не загони мою епархию в долги, смотри.

— Не волнуйтесь, ваше преосвященство, ничего такого не случится.

Они с секретарем отошли к столу, за которым принялись составлять бумагу, а епископ, глядя на них, спросил у Волкова:

— Откуда у вас, сын мой, столь мудрый друг, где вы нашли его?

— Архиепископ мне его подсунул, — сказал Волков.

— Архиепископа конюшня много ретивых жеребцов имеет, — задумчиво произнес епископ, а потом как будто вспомнил. — Сын мой, а что с дьявольским зверем, о котором много писал мне божий человек из ваших владений, ловите его?

— Ловлю, — отвечал кавалер, невесело, — мне бы с этим монахом встретиться, да все недосуг, ездил к нему, но так не застал его.

— Непременно найдите его, не пренебрегайте делом этим. Не дозволяйте отродью дьявольскому агнцами питаться. Вы в ответе за них, не забывайте.

— Так когда же мне делать все это? Вы на свадьбу меня подбиваете и распри затевать велите, а еще и оборотня ловить заставляете, а мен еще лен свой поднимать да церковь строить! Разве ж все это одному человеку под силу? — говорил Волков, едва сдерживая возмущение свое.

— Простому человеку не под силу, а вам под силу, — смеялся епископ.

— Мне под силу? Да кем вы меня считаете? — удивлялся кавалер.

— Победителем ведьм Хокенхаймских, усмирителем упыря из Рютте, упокоителем мертвецов из Ференбурга. Героем, храбрецом, вершителем, Инквизитором. По-простому говоря, Дланью Господней.

— Кем? — не верил своим ушам кавалер.

— Дланью Господа, сын мой, — просто повторил старый епископ. — Дланью Господа. И поэтому считаю, что все вам по силам.

Волков смотрел на него и не понимал, шутит старик или нет. А тот добавил:

— Только за монахом своим приглядывайте, сын мой, уж больно он прыток, необыкновенно ретив.

Он давно понял, что брат Семион умен и образован, многое знает и может быть полезен, но помимо этого кавалер понимал, что монах этот себе на уме, непонятно кому предан. И вообще предан ли хоть кому-нибудь.