Насчет битвы Верка, конечно, по своему обыкновению преувеличила, но шум и в самом деле получился изрядный, даже до мордобоя дошло.

А ведь началось все вполне невинно, с мечтательной реплики одной из девиц – Манефы. Ведь и сказала-то негромко, да, как на грех, все остальные в это время умолкли, доедая ужин.

– Эх, девочки, вот я все думаю… Повезут нас в Туров, за кого там сосватают? Нас ведь и не спросят, люб или нет.

– А с какой стати у тебя спрашивать? – проглотив застрявший было в горле кусок, поинтересовалась Верка. – Ты-то сама как узнаешь – люб он тебе?

– Ну как… – девчонка, не ожидавшая ни вопроса, ни общего внимания, смутилась, но все-таки ответила: – Оно же сразу понятно… Вот в глаза взглянуть – и…

– Чего «и»-то? – Верка решительно отодвинула в сторону миску и привычно уперла руки в бока. За столом хоть и не очень удобно получалось, но она справилась, оглядела девиц и хмыкнула:

– В глаза, значит, глядеть будешь? И все? Давай уж, выкладывай, раз начала, чего ты там себе навоображала!

– Ну, не только в глаза, конечно… – Манька упрямо закусила губу и выпалила: – А что? Уводом-то ведь так в жены и берут, вон, как тетку Татьяну… Повезло же ей по любви! Может, и нам кому повезет… Чтоб встретился такой… Витязь в блестящих доспехах, да на коне резвом, и с ним – хоть на край света! И он подхватит на седло и увезет! Небось, наши отроки и не угонятся…

Говоруха раскрыла было рот, чтобы съехидничать насчет «везения» Татьяны, но вовремя прикусила язык: не стоило ей задевать еще одну лисовиновскую боярыню. Мало ли как к этому отнесется Анна? Вею же такие соображения не волновали:

– Повезло, значит? Ну-ну… Слышала я те басни, что у нас в Куньем про нее рассказывали, – она пренебрежительно махнула рукой. – Глянула красна девица на добра молодца, что ее от лютой смерти спас, и влюбились они друг в друга тут же и навсегда! Угу, как же! То-то Лавр сейчас пропадает где угодно, только не под боком у своей любови. Тоже мне, счастье!

Девчонки запереглядывались с одинаково ошалелым выражением лиц, пытаясь найти хоть какое-то возражение, только Анна-младшая и Мария еле заметно согласно кивнули: они семейную жизнь тетки наблюдали давно, правда, особо головы себе не морочили и только сейчас задумались. Вею же, что называется, понесло, и она, не стесняясь девиц – а что их стесняться, коли они все до единой близкая родня? – высказывала давно наболевшее:

– Она-то сбежала и думать про свой род забыла, и в мыслях не держала, что пустила по ветру то, что много поколений выстраивалось. Кто знает, сколько уговоров из-за ее дури сломалось, сколько людей на наш род обиделось? Ей и в голову не пришло, что отец за нее слово перед Светлыми богами давал – и нарушил его. Вот и получили мы то, что получили… Да не мы одни – все Кунье. Думаете, она только из-за беременности носа на улицу не кажет и дальше подворья одна не выходит? Ага, как же! Исстрадалась она, понимаешь! Это еще повезло, что отцовское проклятие на нее одну легло и род мужа не задело – а то бы не один род, а два благословения Светлых богов лишились. Да только, видать, и в самом деле Христос сильнее – ничего с Лисовиными не случилось.

При повторном упоминании языческих богов Анна было нахмурилась, и Верка на всякий случай поторопилась выручить подругу, увести разговор в безопасную сторону:

– Да погоди ты! – перебила она Вею и обернулась к Маньке. – Значит, увезет, говоришь? На резвом коне? А что потом?

Девчонка вздрогнула, раскрыла рот и, как и ожидала Верка, ничего сказать не смогла, только пискнула что-то невнятное. Говоруха же выждала чуток, не спуская с Маньки прищуренных глаз, а потом вдруг расслабилась и захихикала, поворачиваясь к женщинам, сидевшим за противоположным от девок концом стола:

– Ой, бабоньки, вы только представьте себе: увез ее, значит, этот витязь далеко-далеко… дай бог, чтоб не до ближайшего сеновала…

– Угу, а вслед им родительские проклятия несутся, – с горечью отозвалась Вея и вдруг ехидно хмыкнула. – Хорошо, если у него из-за них хоть какая-то мужская сила останется…