— Ты же понимаешь, что я должен буду доложить Рул.

— Судя по твоему: «должен» — ты этого еще не сделал. И осмелюсь предположить — не горишь энтузиазмом. «Старый воин — мудрый воин». Так может и не будешь?

Он не очень весело, но и не зло усмехается.

— Мне придется.

— Добро. Но ведь ты же можешь не очень спешить, Хлыст. Кстати — я Егор. Горан — это мой позывной еще «по-армейке».

— Поучаствовал?

— Было дело. Зацепил чуток на срочной. Ну что: «кто воевал имеет право у тихой речки посидеть»? Ты-то всю жизнь «по войне гремел», вижу. Майор? Подполковник?

— Подпол. Уже год в отставке. Виталий. — он смотрит все так же остро, но без явного желания немедленно полоснуть мне этой остротой по горлу, — Выпить я с тобой — выпью, но только ты ко мне ключики-то не подбирай, Егор — не трать время. Напрасно потеряешь. Мне придется доложить. Даже если бы я решил не доводить до нее эту информацию — куда ты спрячешь свой повысившийся уровень и резко взлетевшую репутацию?

— Да я и не прошу. Понимаю… А на каком крючке она тебя держит, подполковник? — он неприцельно стреляет глазами в моем направлении и твердой рукой разливает по обшарпанным металлическим кружкам изысканный ароматный напиток.

— Ну ведь ты же не патологический убийца, Виталий. И не маньяк от беспрерывной войнушки головой поехавший. Иначе бы и уровнем повыше пятого был и репутацией повесомее. Она ведь у тебя хоть и отрицательная, но даже ниже чем у моего Зимнего. А он нормальный мужик и совсем не злодей — я тебя уверяю. Или ты к свите королевы Рул только позавчера прибился? Тогда каким образом, настолько стремительно, такую блестящую придворную карьеру умудрился сделать — «с улицы» да прямо к подножью трона, сразу в «правые руки»?

Он все-таки «вырезает» меня взглядом, потом пожевав таящего во рту мяса и подумав бесцветно произносит:

— Мать и дочь, — и протягивает «под налив» вмиг опустевшую кружку.

— Как вышло-то?

— У дочери врожденные проблемы с психикой — так уж получилось. Жена нас бросила — ребенок больной, я в командировках по-полгода. Вот её бабушка и тянула. Из трех месяцев — один под стационарным наблюдением держали. Постоянно деньги нужны. Где взять-то? В командировке. Замкнутый круг. Это чаще всего неизлечимо. Долго обьяснять — да тебе её история болезни и ни к чему. Светлана Викторовна, — тщательно выговаривает он и усмехается, сверкнув розовыми в свете заката зубами, — на примере протекания её заболевания даже какие-то научные работы писала.

— Рул?

— Она самая. Вот когда все началось — дочь как раз в больнице находилась. И мать при ней — я им отдельную палату оплачивал. А сам вообще не в городе был. За триста верст отсюда. В четыре дня — носорогом сюда проломился. К дочке шел. А когда добрался — Рул уже высоко поднялась…

— Почему тебя сделала правой рукой? Уверена, что заложники абсолютную лояльность обеспечат?

— Само собой. Да, какой там — «правой рукой». Так — офицером для выполнения отдельных королевских поручений. Плюс то, что она хорошо знала мою биографию и про боевой опыт. Не очень малый. Ну и еще спали мы иногда. Раньше. До всего…

— Тут я тебя понимаю. Все при ней. Как у неё так резко вообще получилось подняться?

Он молчит.