Большинство самофракийцев родом оттуда, и, войдя в мое войско, они не хотели навлекать беды на свои родные места.

Нашей целью должна была стать Земля Жары — столь же опасная, сколь неизведанная. И с этим все соглашались.

Пока мои люди мечтали о боях и победах, я должна была подумать о вещах более обыденных, хоть и необходимых. Это скучно, но что делать?

Я сама по себе, как предмет рассказа, скучна. Поэтому это история про поход, а не про меня. А если рассказывать историю о человеке, нужно выбирать Пентезилею. Или Митилену. Следовало решить, кто уйдет, а кто останется. Совершенно ясно, что мои уходят все.

С остальными такой ясности не было. Сразу отпадали калеки и беременные женщины, которых к этому времени на острове появилось немало. Но оставлять на Самофракии одно лишь небоеспособное население тоже совершенно невозможно. Крепость крепостью, но я сумела взять ее с первого штурма, а если здесь высадится кто-то с войском побольше моего? Пришлось долго вправлять мозги чрезмерно воинственным самофракийцам насчет необходимости оставить в крепости приличный гарнизон. В конце концов, они согласились.

Как говорил Лилай, я не принимаю хороших или плохих решений, а только правиль ные. Кстати, сам Лилай тоже решил остаться. Я назначила его своим наместником, точнее, он сам заявил, что будет править от моего имени. Я не возражала. Если это добавит ему авторитета — пожалуйста, хотя я не собиралась сюда возвращаться.

А вот Митилена меня удивила. Я думала, что после всех испытанных ею страданий она выберет спокойную жизнь на острове. Но она твердо решила отправиться со мной.

— Я, нужна тебе, — сказала она, — по одной простой причине. Ты не видишь в жизни зла и, следовательно, не можешь победить его, потому что не понимаешь, зачем оно нужно. А я понимаю.

Должно быть, у меня был удивленный вид, потому что она добавила:

— Ты вообще мало что понимаешь в жизни. Ты никогда не была рабыней, тебя никто не унижал, не ломал… Не имеет значения, что ты меньше всех ешь, больше всех трудишься, спишь на камнях и ходишь босиком. Ты всегда делала это добровольно. Тебя никто не заставлял. А без этого опыта…

Я не стала с ней спорить. Хотя не вижу, чем на моем месте был бы полезен опыт унижения.

Помимо гарнизона мы оставили на острове один корабль и достаточно лодок. На остальных трех планировалось разместить общим счетом тысячу человек, собак и лошадей. Это были большие суда, но для трех кораблей столько людей и животных — более чем достаточно.

Я разработала для Лилая несколько планов обороны крепости на случай нападения. Ведь связаться со мной он не смог бы. И на этом следовало ставить точку.

Я заметила — все, кто выжили в дальнейших походах, до сих пор вспоминают Самофракию с некоторым умилением, как райский уголок. Таким он не был, этот суровый остров, на котором в то время, кроме крепости, имелись только скалы, оливковые рощи и козы на скалах и в оливковых рощах.

Теперь там есть город и храм Богини. Я знаю, я там недавно побывала, когда приводила к покорности Архипелаг, но не задержалась.

И все же я тоже тепло вспоминаю этот остров. Вероятно, просиди мы чуть больше времени на этом ограниченном пространстве, начались бы непримиримые жестокие свары и кровавые драки. Но мы пробыли там ровно столько времени, чтобы хватило для добрых воспоминаний. Перед нашим уходом самофракийцы подняли над крепостью собственное знамя. Они сами решили, что изобразить на нем. Крылья.