Дебаты по вопросу о независимости Украины шли к завершению, Центральная Рада жаждала голосовать за четвёртый универсал. Ни пламенная речь Винниченко, призвавшего коллег не идти на открытую конфронтацию с Петроградом, ни выступление киевского комиссара Василия Чумака, который от имени Украинской Народной Республики Советов внёс предложение создать согласительную комиссию для совместного поиска выхода из затянувшегося конфликта, не нашли у вошедших в раж депутатов должного понимания: «Нет! Поздно! Геть! Геть!»
Когда Чумак в очередной раз полез на трибуну, его с неё просто стащили, не дав произнести ни слова. Комиссар в отчаянии махнул рукой и направился к выходу из зала, группа депутатов во главе с Винниченко последовала за ним под свист и улюлюканье зала и насмешливый взгляд Симона Петлюры, направленный из президиума им в спины.
В вестибюле их окружили гайдамаки. На возмущённые выкрики: «Как вы смеете! Мы депутаты Центральной Рады!» следовал ответ: «Были депутаты, пока не предали свободную Украину!» Увлёкшись, гайдамаки не заметили, как сами оказались в крепких руках российских спецназовцев, быстро заполнивших вестибюль. К освобождённым депутатам и Чумаку подошёл Тухачевский.
— Здравствуйте, товарищи! Надеюсь, в этом здании найдётся укромный уголок, где вы сможете отсидеться, пока мы разберёмся с вашими бывшими коллегами? Да и город пока не полностью в наших руках…
Петлюра был счастлив. Только что он своей подписью под гром аплодисментов скрепил акт, провозглашающий независимость Украины. Теперь он потрясал бумагой, держа её высоко над головой. Да так и замер, окаменев лицом и телом. Кое-где в зале ещё аплодировали, но большинство депутатов уже недоумённо вертели головами, глядя, как все проходы быстро заполняются вооружёнными короткоствольным оружием («Самопалами») военными.
Тухачевский подошёл к столу президиума и буквально вырвал из рук Петлюры бумагу. Показал её залу.
— Только что вы проголосовали за акт, который противоречит существующему законодательству! Именем Советской власти объявляю Центральную Раду распущенной! Требую очистить зал! А вас, господин Петлюра, — повернулся Тухачевский к бледному лицом главе Директории, — я попрошу задержаться.
Очисткой зала от бывших депутатов руководил комиссар Железняков. Не повезло матросу Железняку в ЭТОМ мире с Учредительным собранием, теперь он в полной мере отыгрывался на Центральной Раде. Перед тем, как отпустить, депутатов заставляли сдавать мандаты. Некоторых сразу отводили в сторону. Всего было задержано двадцать семь человек, и один, Петлюра, арестован.
Всё пропало! Эти животные изнасиловали девушку. Как её в таком виде передавать отцу? Я не удержался и высказал уродам всё, что я про них думаю. Бандитам – а как их ещё теперь прикажете называть? — мои определения пришлись не по нутру.
— Ну ты не очень-то языком мели! — зло выкрикнул Грицко, направляя на меня ствол.
Сашко придержал его руку, отвёл ствол в сторону.
— Та шо с ней будет? — примеряющим тоном сказал он. — Подумаешь, девка бабой стала, эка невидаль! — И добавил: – А Грицко прав: ты за словами-то следи!
— А что я теперь её отцу скажу? — остывая, спросил я.
— Так то твоя забота, — сказал Сашко. — Наше дело было девку выкрасть и покараулить, а гутарить с паном Граниевским твоя печаль.
— Где моя дочь?!
Было видно, что Граниевский на грани срыва.
— А где выкуп? — вопросом на вопрос ответил я, держа за спиной наган с взведённым курком.
Граниевский показал саквояж.
— Откройте! — потребовал я.
От блеска жёлтого металла и драгоценных камней зарябило в глазах.