– Поторопитесь, а то все остынет, – добавила Айса в расчете на соседей, которые могли ее услышать. Ничего горячего, что могло бы остыть, у нее не было, если не считать горячим блюдом тосты. Да и какой смысл готовить что-то более трудоемкое, если дети все равно не оценят? К тому же горячее они получали ежедневно на обеде в саду. Так что на ужин им обычно доставались хлеб, скир[8] и холодная ливерная колбаса. Ребят этот вариант устраивал, а раз так, то зачем что-то менять? Хватит того, что она подчинялась другими правилам, когда жила с Торвальдюром, выражавшим мнение – неизменно уничижительное – обо всем, что делали дети или она. Как он, должно быть, счастлив теперь, одинокий и свободный…

Карлотта и Дади неохотно потянулись через небольшую заснеженную лужайку. Шли они свесив руки, будто обледеневшие варежки тянули их вниз. Входная дверь открывалась прямо в гостиную. Именно наличие участка и толкнуло Айсу на рискованный шаг – купить квартиру, которая была ей не по средствам. Похвастать зарплатой она не могла, а став матерью-одиночкой, не могла и взять подработку. Было бы, конечно, практичнее – и по финансовым причинам, и ради душевного спокойствия (не пришлось бы жить в постоянном страхе, что какому-нибудь преступнику достаточно разбить окно, чтобы попасть в дом) – купить квартиру на втором или третьем этаже. Ей всегда нравился свежий воздух, но после переезда она уже не могла спать с открытым окном. Стоило только закрыть глаза, как ей виделась тянущаяся к фиксатору рука. Очарованная садиком, она почему-то не предусмотрела такие сложности и думала только о том, как Карлотта и Дади будут играть на лужайке под ее присмотром.

Вслед за детьми в открытую дверь хлынул поток холодного воздуха. Пока они отряхивались, коврик у порога успел покрыться снегом. И не только коврик, но и паркет. Тем не менее Айса сдержалась и не выказала раздражения. Будь сейчас рядом Торвальдюр, обязательно пробурчал бы что-нибудь насчет лужицы на полу. Но и пальцем не пошевелил бы, чтобы помочь.

А ведь он звонил сегодня, вспомнила Айса. Пять раз – должно быть, что-то важное… Она была на работе и даже не подумала ответить, потому что его звонки ничем хорошим не заканчивались. А еще ей совсем не хотелось, чтобы их перебранку слышали коллеги.

– Вымойте руки, а потом приходите поесть. – Айса собрала валявшуюся на полу мокрую верхнюю одежду, отнесла ее в прихожую и стала развешивать на крючки. Потом убрала из-под одежды обувь, чтобы та не промокла от тающего снега. Телефон зазвонил ровно в тот момент, когда Айса раздумывала, куда бы повесить вязаную шапочку с помпоном и эмблемой «Манчестер Юнайтед»[9], которую Торвальдюр привез Дади после конференции в Англии за месяц до того, как она заявила, что хочет развестись. Шапочка выцвела и изрядно обтрепалась, но Дади упрямо отказывался надевать что-либо еще.

– Мама! Твой телефон звонит! Наверное, папа. – Дади разволновался, но из-за чего? Обрадовался из-за того, что отец пожелал поговорить с ними, или испугался, что придется выслушивать еще одну родительскую ссору? Точнее, одну сторону ссоры, потому что папу ни он, ни Карлотта не услышат. Оно и к лучшему. Бедным детям и без того досталось с избытком.

– Не отвечай! – Айса сунула шапочку в капюшон ближайшей куртки и поспешила в кухню, чтобы не дать сыну или дочери ответить на звонок. Когда она вошла, Дади стоял, держа телефон возле уха, с таким видом, будто парламент только что принял закон, отменивший его день рождения. – Дай сюда. Телефон, Дади, дай его мне. Живее. – Сын нахмурился, и она тут же пожалела, что повысила голос. Он протянул телефон.

– Мы ужинаем, Вальди. Это не может подождать? – Айса изо всех сил старалась выдержать вежливый тон. Дети не спускали с нее глаз. Они стояли вместе и, похоже, не собирались садиться, хотя скудный ужин уже ждал на столе. От волнения Айса даже назвала бывшего уменьшительным именем, хотя после развода твердо решила никогда не обращаться к нему иначе, чем Торвальдюр. Даже мысленно.

– Ответила бы раньше, и мне бы не пришлось звонить сейчас. – Торвальдюр мог позволить себе выплеснуть злость, поскольку его дети не слышали. Впрочем, он мог бы не сдержаться, даже если б они стояли перед ним. Так бывало уже не раз.

К счастью, экс-супруг, похоже, не заметил ее оплошности с именем. Не хватало только, чтобы он подумал, будто она все еще питает к нему нежные чувства…

– Я была на работе, и тебе прекрасно известно, что я не люблю отвечать на частные звонки, когда нахожусь в офисе.

– Хочешь сказать, ты только-только вернулась домой? – В его голосе прозвучала так хорошо знакомая ей нотка сарказма.

Айса не собиралась – к его удовольствию – перечислять все то, что ей пришлось делать после работы: мчаться в сад, чтобы успеть в положенное время забрать детей, тащить их через толпу в супермаркете после покупки самых дешевых продуктов, ехать домой, заносить в квартиру покупки и загонять туда же детей, снимать с них верхнюю одежду, раскладывать покупки, поить детей чаем, помогать им снова одеться и выпускать на улицу, закладывать вещи в стиральную машину и готовить что-то на ужин. У нее и минуты лишней не было, чтобы перезвонить. Но любое упоминание о трудностях в повседневной жизни прозвучало бы музыкой в его ушах, так что Айса сочла за лучшее не отвечать на вопрос.

– Что тебе нужно, Торвальдюр?

– Что мне нужно? Просто знать, что вы в порядке. Не ты, понятное дело, о тебе я беспокоюсь меньше всего. Я спрашиваю о Карлотте и Дади. У них все хорошо?

В какой-то момент до Айсы вдруг дошло, что ее бывший и впрямь обеспокоен. Никогда раньше никаких тревожных ноток в его голосе она не слышала, и теперь заволновалась сама.

– Ты что имеешь в виду?.. Да, конечно, у них все хорошо. А почему ты спрашиваешь? Что-то случилось?

– Нет, ничего. Просто хотел узнать. – Секунду-другую Торвальдюр молчал, а потом продолжил уже совершенно не свойственным ему просительным тоном. – Ты ведь присмотришь за ними, да?

– В чем дело? Скажи мне. – Айса одернула себя: «Следи за тем, что говоришь». Карлотта и Дади уже смотрели на нее широко открытыми встревоженными глазами. Снять напряжение она попыталась, перейдя на более спокойный тон. – У нас ничего не случилось. Вообще ничего.

– Присмотри за ними. Пообещай мне.