Забытый лист бумаги бесшумно спланировал на пол…

Шел уже второй час ночи, когда затренькал колокольчик, заставляя Лариона подняться с дивана, привести в порядок одежду и, главное, помятое со сна лицо и явиться на зов господина.

Того он застал слегка пьяным, в расстегнутой рубашке. Гость мирно почивал на удобном диване, стоявшем в библиотеке специально для подобных случаев, подложив ладонь под щеку и посапывая во сне.

«Понятное дело – слегка перебрали братья… Или все-таки не братья? А кто тогда?.. А-а-а! Какая мне разница…»

Генерал Бежецкий поднялся на ноги, и его заметно качнуло.

– Вам помочь, ваша светлость?

– Ничего, Ларион, сам справлюсь. Я прикорну пару часиков – завтра тяжелый день. Разбуди меня в три тридцать.

– Слушаюсь, ваша светлость. Но куда так рано-то? Не выспитесь ведь…

– Служба. А досплю в самолете.

– А как же ваш гость?

– А его не буди. Пусть спит. Видишь: утомился его светлость – сил не рассчитал. Как проснется, подашь ему, чего захочет. Главное – рассольчику не забудь, рассольчику! И – чарочку.

Князь захохотал, довольный собой, и чуть нетвердой походкой удалился.

«Ну да, не рассчитал, – вздохнул про себя дворецкий, споро убирая остатки холостяцкого пиршества и накрывая спящего близнеца хозяина пледом. – Коньяк – вещь коварная. Черт бы побрал того француза, что эту гадость изобрел…»

Он постоял в нерешительности, а потом все-таки принес тазик и поставил его возле дивана.

«Не дай господь, поплохеет ночью его сиятельству… А паркет дорогой, штучный – как бы не попортил ненароком…»

Он зажег тусклый ночник и направился к двери, но все-таки не утерпел и оглянулся.

«Бог ты мой! Как похож-то!.. Вылитый Александр Павлович!..»

Слуга суеверно перекрестился и вышел, плотно притворив за собой дверь…