Пролог

Дельфин был старым и мудрым.

Он пенил океан уже полвека – немалый срок даже по человеческим меркам – и знал, где отыскать вкусный рыбий косяк, чтобы стая была сыта, и как избежать встречи с акулами, и куда лучше не соваться, если не хочешь сократить свой дельфиний век. И ещё он многое знал о людях: о странных существах, обитающих на суше, но выходящих в море на плавучих железных островах (вероятно, только для того, чтобы осложнить жизнь дельфинам).

Старый и мудрый дельфин не раз наблюдал, как эти плавучие острова (люди называли их кораблями) сходились и начинали метать в друг друга огонь, а затем тонули (иногда часть из них, а иногда и все), и люди, прятавшиеся внутри кораблей, беспомощно барахтались в воде, а потом тоже тонули и умирали, потому что существа, живущие на суше, не могут жить в океане – там, где живут дельфины. И это было неприятно: из разбитых и тонущих кораблей вытекала чёрная жижа, которая отравляла воду и налипала на тело, затрудняя движение и дыхание, и поэтому дельфин-вожак всегда уводил стаю подальше, как только чуял (он умел это делать), что плавучие острова-корабли, битком набитые людьми, вот-вот начнут убивать друг друга.

Вот и сейчас он насторожился, заметив в рассветной дымке несколько серых силуэтов – корабли, способные метать огонь (дельфин это знал), всегда были серого цвета. Корабли эти держались тесной стаей, и поблизости не было видно других кораблей, в которые эта стая могла бы метнуть огонь, но бывало и так, что на плавучие железные острова нападали другие человеческие острова, умеющие погружаться и атаковать из-под воды. Правда, вожак не слышал жужжащего шума подводных лодок, однако это ещё ни о чём не говорило: косяки плавучих островов зачастую наугад били воду взрывами, желая отпугнуть подводного врага, и с каждым таким взрывом вода больно била дельфиньи тела.

Предупредив сородичей тревожным свистом, старый дельфин описал широкую дугу, периодически выскакивая из воды и кося глазом на серые плавучие острова, шедшие туда, где заходит солнце. Нет, другой стаи кораблей не видно, но всё-таки лучше уйти: бережёного дельфина бережёт бог морей и океанов. И тут над одним из кораблей взметнулся пламенный язык.

Огненный шлейф вытянулся высоко вверх, у его основания заклубился сизый дым. Старый дельфин знал (видел такое не раз), что обычно после появления над кораблём снопа огня плавучий остров разламывается на части и уходит под воду, чтобы опуститься на дно океана искореженной железной грудой. Но сейчас этого не случилось: столб огня рос и рос, выталкивая в небо гладкое чёрное тело, похожее на крупного дельфина. И этот «дельфин», опираясь на огненный хвост, забирался всё выше и выше, как будто ему надоело море, и он захотел поплавать в небе.

Непонятное всегда опасно: старый и мудрый дельфин хорошо знал эту истину. А раз так, то от этого непонятного надо держаться подальше: дольше проживёшь. И вся дельфинья стая, подчиняясь сигналу вожака, устремилась прочь от плавучих островов, выпускающих в небо летающих дельфинов с пламенными хвостами.

Линейные крейсера-ракетоносцы «Шарнхорст» и «Гнейзенау», отстреляв всех своих «драконов» – шестнадцать штук, унёсшихся к берегам Северной Америки, – развернулись и легли на курс отхода, торопясь выйти из пределов радиуса действия американской береговой авиации. Бережёного бог бережёт – к концу пятого года войны в этом никто не сомневался.

Смежная Реальность, отделившаяся от нашей Реальности 16 декабря 1914 года, жила своей жизнью. В отличие от великого множества Реальностей, рождавшихся ежеминутно и ежесекундно и так же стремительно возвращавшихся в лоно материнского Мира, этот Мир-копия, дитя законов Мироздания, обрёл устойчивость и самостоятельность – редчайший, но далеко не уникальный случай, – и развивался уже по своей собственной внутренней логике, отличавшейся от логики Мира-оригинала, о существовании которого обитатели Мира-копии даже не подозревали. Впрочем, кто скажет наверняка, где оригинал, а где копия, и какая из смежных Реальностей, наполняющих пространственно-временной континуум, подлинник, а какая – её зеркальное отражение? Все самостоятельные Реальности равнозначны, и все они проходят свой путь, от рождения до смерти.

Кайзеррейх, вознамерившийся по рецепту «объединителя Германии» Отто Бисмарка объединить под своей властью всю планету «кровью и железом», топтал кованым сапогом Европу, Африку и Южную Америку, и союз Германии с Японией и Народной Россией был временным, продиктованным исключительно наличием общего сильного врага – США, – это понимали все. И многие прозорливые политики всерьёз опасались безудержных амбиций «железного принца» Августа, мечтавшего об имперском троне и грезившего средневековьем.

Япония, распространившая своё влияние на огромные территории, облизывалась на Китай с его сотнями миллионов потенциальных рабов и необъятным рынком сбыта, а также на английские колонии и доминионы: от одержанных побед у самураев кружилась голова – им уже казалось, что они непобедимы. И щетинились оружием Индия, Австралия и Новая Зеландия, с опаской поглядывая на «Империю Ямато», а Народная Россия перебрасывала на Дальний Восток новые дивизии.

Притихшая Канада, зажатая между военной мощью США и Аляскинским фронтом, помалкивала, не зная, какое из двух зол меньшее; под кажущейся вассальной покорностью Британии и Франции зрели зёрна сопротивления, и от Мексики до Патагонии бурлила вся Латинская Америка, решавшая, как ей жить дальше.

Мучительно выкристаллизовывалось в России нечто новое, мало-помалу обретавшее зримые контуры, но гнули своё «идеологи», впечатлённые примером «красного фараона», посылавшего свои железные полки «новых мамелюков» на восток и подбиравшего под свою жёсткую длань новые азиатские уделы – мир клокотал, сотрясаемый затянувшейся войной.

Союз континенталов был далеко не монолитен, и Соединённые Штаты, осознавшие нешуточную угрозу самому своему существованию, торопились вбить клин в любую щель, общая кому угодно что угодно (но только потом, после победы над «силами зла»). В самих США нарастало внутреннее напряжение, вызванное войной с её поражениями и тяжёлыми потерями, экономическими проблемами и лишениями, и будущее виделось в самом мрачном свете.

И гремело в Карибском море многодневное морское сражение, не уступавшее (и даже превосходившее) по своему размаху Великую битву Северного моря 1916 года, положившую конец могуществу «Владычицы морей» Англии.

Часть первая