Однако временами ей стало казаться, что союз с правителем – плохая идея. Ведь в её понимании брак – это обязательно итог отношений двух любящих людей, а у них они совсем не напоминали ни страсть, ни любовь. Внезапные вспышки желания, спровоцированные ею, никак нельзя было назвать любовью, да и что её ждёт в этом браке? У Ицкоатля три жены. Шесть наложниц. Разве он будет уделять ей достаточно внимания? Нет. В этом она была уверена. И то ли дело – положение сестры тлатоани в царственной семье, где она стояла особняком, имела право на различные шалости – брат, скрипя зубами, закрывал на них глаза, правда, наказывая сурово, но Шочи оставалась свободной в своих поступках… А жены брата были связаны обычаями, правилами, нормами поведения, им больше запрещалось, нежели разрешалось! И это всё благодаря племянничку Тлакаелелю – реформатору! Нужно ли ей это?.. Только из-за положения… Выйдя замуж за Ицкоатля, она не опустится, став чьей-то женой, не потеряет своего статуса, не лишится мужа в какой-либо войне.

А царственный брат всё не шёл. Шочи уже утомила неизвестность, да и усмирять дикие порывы ей становилось уже невмоготу. Девушка установила для самой себя срок – неделю она ещё обождёт, а уж потом…

"Потом" наступило быстрее. Нерадивая рабыня слишком небрежно расчёсывала её волосы, а может, просто был повод… и всё, что терпела Шочи четыре месяца, выплеснулось в ту же секунду. На крик несчастной прислужницы, избиваемой сестрой тлатоани, сбежалась едва ли не вся дворцовая прислуга. Шочи с трудом оттащили от женщины и уложили на ложе. Милая Лисица со страхом отпаивала темпераментную сестру, решив никого к ней не подпускать, пока та не успокоиться.

О скандальном происшествии тут же было доложено тлатоани. Ицкоатль невольно поморщился, выслушав перепуганного слугу, сообщившего об очередном скандале на женской половине дворца – не вовремя, ох, не вовремя Шочи сорвалась! И это сейчас, когда он обдумывал такую наиважнейшую проблему для всей страны, когда перед ним стояла сложнейшая задача – как решить вопрос нехватки рабов для ежедневных жертвоприношений. Их количество резко уменьшилось, об этом ему поспешили доложить обеспокоенные жрецы Уицилопочтли и Тлалока – богов необходимо было питать, чтобы жизнь не прекратилась, чтобы гнев их не обрушился на головы ацтеков в виде засухи, заморозков, голода или ещё каких-нибудь катаклизмов. А всё из-за многочисленных договоров о мире и дружбе между покорёнными городами! Военные походы вносили свою лепту, но это был маленький ручеёк, который не мог питать столь большую реку…

На помощь пришёл Тлакаелель, он предложил еженедельные смертельные бои между городами-государствами, даже название придумал – Цветочные войны – такое многозначное, поэтичное… Цветы и кровь. Одно слово – шочи, но два значения, да ещё какие содержательные! Цветы – прекрасное творение природы, дар богов, ласкающий глаз совершенством линий, будоражащий чувственность разнообразием ароматов. Кровь – бесценная влага, дающая жизнь всему на земле, поддерживающая равновесие хрупкого мира человека, а нектар цветов – пища богов… Он повторял это название и наслаждался красотой звучания, удивительно точно переданной многозначностью подобранных слов, их философским смыслом, яркостью. Ицкоатль думал.

Были ещё предложения – передвинуть границу Анауака дальше на юг, затем потеснить сапотеков, вторгнуться в земли майя… И тут сестра устроила скандал! Теперь ему нужно идти, отрываясь от столь важного вопроса, и решать внутрисемейные проблемы.

"Ох, Шочи, вопросы государства куда важнее тебя!"

– Наш тлатоани принял решение? – спросил Тлакаелель, сочувствуя царственному дяде, и злясь, что столь важное решение может быть отложено по вине скандальной женщины.

– Думаю, пока столь удобное предложение может подождать. Нашим воинам нужно проявить расторопность и больше захватывать в плен, а не убивать противников на месте, они должны думать не только о своей славе, но прежде всего о наших богах! Если каждый воин Анауака приведёт десять пленников, сдержав свою палицу, и подарит их Уицилопочтли или Тлалоку, то наши теокалли ещё долго не будут испытывать недостатка в живой крови! К тому же, подумай, Тлакаелель, о сапотеках и майя, мне кажется, мы недостаточно ещё продвинулись в этом направлении. И… прервёмся, я вынужден уделить сейчас внимание своей семье!

Тлакаелель скрыл разочарование за вежливой улыбкой и удалился. Ицкоатль же, взяв первую попавшуюся плётку, направился к женским покоям, твёрдо решив наказать скандалистку.

В комнатах сестры было уже тихо и пусто. Шочи в одиночестве сидела у выхода в сад и наблюдала за полётом пёстрых бабочек. Ицкоатль пересёк комнату, легко постукивая плёткой по ноге. Его интересовало, как отреагирует сестра на знакомый звук.

Но Шочи даже не пошевелилась. Странное поведение девушки, граничащее с неуважением к его царственной персоне, рассердило тлатоани, и он, подойдя к ней ближе, слегка хлестнул её по плечу. Привлечь внимание не удалось. Пришлось обойти Шочи и встать перед нею, лишив её возможности любоваться бабочками.

– Буря утихла? – Ицкоатль с интересом рассматривал осунувшуюся сестру.

Шочи страдала и не пыталась этого скрыть – на лице не было привычной косметики, волосы не уложены. Ицкоатль приготовился к бурной встрече – плётку он держал наготове. Но девушка равнодушно посмотрела на брата и устремила взгляд за его спину. Для неё полёт бабочек был важнее их разговора и самого присутствия тлатоани.

– Ты опять избила рабыню? – Шочи упрямо молчала, а Ицкоатль раздражённо стучал плёткой по ноге. Мелькнула мысль, что бить свою ногу глупо, не для этого он прихватил её с собой.

– Ты устроила скандал, для чего? Хочешь снова быть наказанной?

– А на большее ты не способен? – равнодушно спросила Шочи, кинув презрительный взгляд сначала на брата, затем на плётку.

– Любой проступок должен быть наказан!

– Даже любовь? – по щеке девушки очень естественно скатилась прозрачная слезинка, а в голосе прозвучала неподдельная горечь.

– Любовь?! Ты хочешь сказать, что избила рабыню из большой любви к ней? – изумился, а потом расхохотался Ицкоатль.